Борис ПЕТРОВ (г. Москва) СБОЙ НАВИГАТОРА

(околоновогодняя почти сказка)

Из новостей:

«Утром в сервисе «Яндекс.Такси» произошел сбой, гости и жители Москвы «оказались» в Гвинейском заливе».

1.

Погода выдалась совершенно не зимняя, хоть Новый год отменяй, и это здорово сбивало с толку и растения, которые были готовы проклюнуться почками, и черную, раскисшую землю, так и не познавшую в уходящем году снега, и организмы высшего порядка, потеющие в шубах и шапках: зимой как-то странно щеголять в легких курточках, поэтому не каждый отваживался на перемену одежд, страдая, но втискиваясь в душные зимние вещи.

Возможно, виной всему стал именно погодный каприз, или страшная техника ФСБ, или глобальное потепление и озоновые дыры; но факт таков, что я торчал на автобусной остановке и клял слякоть уже полчаса, имея в руках пакет с бутылкой шампанского и цветами для Алены.

Улица в десять вечера опустела, никого не было, и самое главное: ни малейшего признака транспорта; я опаздывал — обещал прийти пораньше, помочь накрыть на стол, проводить старый год. Я поставил пакет и цветы на скамейку и полез взмокшей рукой за мобильником в карман пиджака, для чего мне пришлось преодолевать сопротивление китайского пуховика.

Мобильник благостно сообщал, что сейчас воскресенье, 31 декабря, 22:33, + 4, облачно, без осадков. Хоть дождя нет, и то слава богу. Я вывел на экран карту, чтобы посмотреть, где этот треклятый автобус, но зеленый кружочек с номером рейса никак не желал показываться на глаза, а «Яндекс» злорадно информировал, что на данном маршруте машины ходят каждые 15 минут. Я завертелся на мокром бесснежном асфальте, ругаясь почем свет стоит, но появлению автобуса брань не помогла. «Может, карта сбоит? — подумал я. — Такси разве что взять…»

Взглянул на экран еще раз, и тут мокрый асфальт ушел из-под ног… Но перед тем, как пестрая наша Земля завертелась перед глазами, я заметил, что красный треугольник с буквой «Я», указывающий мое местонахождение, вдруг сдвинулся с родной улицы и поскакал, подрагивая, по долам и весям в неизвестном направлении.

Очнулся я в соленой воде. Если кто не знает, соленая вода очень невкусна и едка, особенно если ее неожиданно хлебнуть, так что я согнулся в кашле как рыба и забил руками. В процессе откашливания я вертелся ужом и разглядел совсем рядом берег с чернеющей на фоне звездного неба стеной деревьев. Я судорожно начал плыть, ничего не соображая кроме того, что из этого непонятного водоема надо бы выбираться — не хватало еще в Новый год промокнуть и простыть.

Я неплохой пловец, могу продемонстрировать и кроль, и брасс, и ныряю с открытыми глазами, но двигаться оказалось очень тяжело, и, хотя расстояние до берега оказалось крохотным, очень устал — прямо как сквозь вату продрался; да так приблизительно оно и получилось: моя куртка намокла и набрала весу с хороший мешок цемента.

Однако же вскоре я забарахтался на мелководье, взбивая пену; теперь я уже мог подняться. С меня водопадом стекала вода; должно быть, выглядел я презабавно. Пакет и цветы я крепко сжимал в руках — и не заметил даже, что вцепился в них, иначе, наверное, выкинул бы.

Теперь же я выволок их и себя на песок и, отдуваясь, принялся первым делом освобождаться от куртки. Липкий влажный песок забился в ботинки, в брюки; было очень жарко, душно, влажно.

Скинув куртку, я повернулся лицом к воде и обомлел: раздался сильный всплеск, и даже в темноте я разглядел громадный острый плавник, появившийся ровно в том месте, которое я несколько минут назад покинул. Мне стало не по себе: это акула, что ли? Или кит какой? И вообще, что за дела? «Кто позволил себе эту дьявольскую шутку? Схватить его и сорвать с него маску, чтобы мы знали, кого нам поутру повесить на крепостной стене!»

Никаких стен, впрочем, вокруг не наблюдалось, кроме странных деревьев, под которые я поспешно отполз. У них оказалась шершавая кора, и, насколько я мог судить, ни одной ветки в нижней части, только высоко вверху раскинулись широченные листья, которые я скорее угадывал по неторопливому шелесту и тому, что под ними погасли звезды. Я весь промок, плавник неизвестного зверя испугал меня, и я забился за широкий ствол, там, где вроде бы росло побольше растительности, разделся и выложил из карманов вещи на просушку — телефон, который, побывав в воде, не работал, кошелек с банковскими карточками, документы, зажигалку.

Утро вечера мудренее, рассудил я, и решил вздремнуть в своем лесном убежище, прежде чем предпринимать действия по выяснению обстоятельств — все равно ни зги не видно, плотная темень и тишина, которую нарушал только легкий плеск прибоя и шелест крон наверху. Правда, я мог опоздать к Алене, но она у меня девушка разумная, поймет. В крайнем случае скажу, что автобуса долго не было, и ни разу не совру.

Я проснулся, потянулся и уткнулся взглядом прямо в огромные желтые глаза с крупными вертикальными зрачками. Передо мной, подобрав под себя невероятной длины ноги, сидел огромный золотистый и пятнистый кот. Он пристально наблюдал за моим пробуждением; убедившись, что я уже не сплю, он широко зевнул, пренебрежительно шевеля усами (клыки у кота оказались тоже очень длинные), и, грациозно поднявшись и подергивая хвостом, отошел.

Оказалось, что кот восседал на туше какого-то небольшого животного. Шерсть этого существа была окрашена в красновато-коричневый цвет с белой полоской вдоль спины, морда со свиным пяточком была черной, вокруг глаз белые круги; неожиданные длинные бакенбарды и черные и белые кисточки на ушах придавали созданию ученый вид.

Я задумчиво огляделся и прибегнул к жесту, который издревле используется при попадании в непонятные ситуации — почесал в затылке, что ничего не прояснило.

Оказалось, что мы с тушкой свинообразного пребываем прямо в середине рощи, словно частоколом огражденной свисающими с мощных ветвей корнями, часть которых сохла в воздухе, а часть врывалась в землю и бугрилась, словно руки бодибилдера. За пределами столь странного убежища произрастали огромной высоты пальмы, шумело море; утром поднялось небольшое волнение. По полоске светлого мелкого песка, периодически поднимая клешни в молитвенном жесте, суетливо спешили в воду крабы. Я всегда думал, что крабы — красные, но здесь они почему-то были бледно-зеленые, небольшого размера, и производили впечатление очень занятых особ наподобие офисных клерков.

За спиной деликатно мурлыкнули. Я обернулся. Кот сидел рядом с тушкой и вопросительно глядел на меня, периодически трогая свиненка мягкой лапой. Он был потрясающе красив, этот кот, но размеры его вынуждали меня сохранять осторожность, и я попятился.

— Не бойтесь, дорогой гость, он не причинит вам вреда, — произнес кто-то вкрадчиво из-за ближайшей пальмы. — Это мой гепард, его зовут Чарли. Меня же досточтимые родители наградили именем Адегуок, что означает — «Король велик». Для вашего слуха звучит несколько непривычно, так что можете звать меня сокращенно — Адик; мне это не причинит обиды. Однако Чарли прав — не пора ли завтракать?

В круг корней вошел великолепный экземпляр человеческого рода. Это был высоченный чернокожий мужчина с добрым широким лицом и приветливой улыбкой, обнажающей на зависть крепкие блестящие зубы. Он был одет в рубашку цвета хаки и такого же цвета шорты, на ногах — удобные сандалии, в руках — небольшая сумка крокодиловой кожи, украшенная перламутровым мелким жемчугом. Кучерявые волосы украшал легкий серебряный обруч с крупным прозрачным камнем посередине лба.

— Константин Николаевич, — оробев, выдавил из себя я и, смутившись, протянул руку, которая утонула в крепкой ладони гиганта. Смутило меня прежде всего то, что я категорически не соответствовал этикету — моя одежда сохла на песке, и я остался в одних трусах, явно проигрывая фигурой этому атлету.

— Костя! — обрадовался Адегуок. — Очень приятно, очень. Позвольте вам напомнить, что гепарды издревле приручались человеком — они прекрасные охотники. Чарли ночью добыл превосходный экземпляр кистеухой свиньи. Мясо ее очень вкусно и нежно, и ничто не мешает нам насладиться им, прежде чем продолжить нашу познавательную беседу.

Он принялся ловко собирать хворост.

— Замечательное явление природы — баньян, — восторгался он, ломая сухие корни. — Выращивая фикусы в горшках, думают ли люди, какой мощи и красоты достигает это растение в естественных условиях? Как много пользы приносит оно здесь, на побережье! Если бы не фикус, где бы мы сейчас добыли топливо? Вот, извольте взглянуть.

Атлет подхватил с земли мою зажигалку и запалил ею костер, бледное в утреннем свете пламя весело затрещало.

— Я бы мог прибегнуть к современным методам приготовления пищи, — деловито пояснил он, — но не могу упустить возможность потренироваться в древних навыках. Помимо этого, мясо, жареное на сковородке, имеет худший вкус, чем приготовленное на живом огне. Разница невелика, но настоящий гурман, несомненно, согласится со мною и предпочтет вытерпеть ряд мелких неудобств и немного обождать, набравшись терпения, чтобы отведать настоящее охотничье блюдо.

Адегуок извлек из кармана швейцарский ножик и принялся сноровисто разделывать тушу, нанизывая куски мяса на веточки и размещая их над огнем, и не забывая о соли с перцем, запасы которых в пакетиках обнаружились в карманах его шорт.

Вскоре вдоль побережья поплыл вкуснейший запах жареной свинины, заставив остановиться даже крабов. Я понял, что невероятно голоден, и накинулся на мясо, давясь и глотая огромные порции; Алена мне всегда пеняет, что я не умею культурно кушать. Адик и Чарли деликатно отвели глаза.

Мясо мы запивали шампанским. Гулять так гулять! Новый год же!

— Религия моих предков, — разглагольствовал Адик, неспешно отрезая куски мяса и аккуратно отправляя их в рот, — позволяет употреблять свинину, хотя многие избегают есть это мясо, считая его нечистым. Но мы придерживаемся толерантных воззрений и не запрещаем человеку верить в то, во что он считает нужным, и кушать то, что ему по вкусу. Поэтому разрешите, мой друг, пожелать вам приятного аппетита. Кушай, Чарли, дорогой.

Чарли аккуратно облизал косточку и улегся, довольный, у ног хозяина. Я с трудом подавил желание последовать примеру гепарда, и, облизнувшись, спросил:

— Скажите, уважаемый Адик, где мы? Простите за глупый вопрос, но все случилось внезапно, и я еще не успел сориентироваться.

Адегуок удивился.

— Разве у вас нет этих великолепных достижений двадцать первого века, которые именуются мобильными телефонами? GPS, или, на худой конец, ваш ГЛОНАСС… Я думал, развитие технологий достигло самых глухих уголков нашей планеты.

— Он промок, — пояснил я, подбирая с песка смартфон; аппаратик просох и уже работал. Красный кружок дрожал в районе одного из островов западного побережья Африки.

— Не может быть, — только и сказал я. — Это просто сбой геолокации. Такое уже случалось, только не так далеко: меня часто выкидывало во Внуково… Особенно, когда от друга возвращаешься…

— Согласно Аристотелю, бытие — субстанция, обладающая свойствами количества, качества, места, времени, отношения, положения, состояния, действия, страдания, — мягко сказал Адегуок. — Так что все может быть. Критерии великого философа полностью отвечают вашему нынешнему положению, мой друг, и я надеюсь по мере скромных своих сил облегчить вам последний пункт.

Меня мгновенно обуяла ностальгия. Я поглядел на пальмы, вспомнил наши светлые березки, и слезы выступили на глазах, соленые, как океанская вода. Адик придвинулся ко мне и сочувственно похлопал по плечу своей лопатообразной ладонью, отчего я сразу пришел в себя. Но вопросы остались.

— А как вы узнали, что я — русский? И откуда вы так хорошо знаете мой язык? — не переставал удивляться я.

— Дело в том, что я учился в советские годы в московском вузе, — пояснил Адегуок. — Наши страны до сих пор поддерживают традиционно тесные и добрые отношения. Пока вы изволили почивать, я позволил себе во исполнение обязанностей посмотреть ваш паспорт.

Он похлопал гепарда по холке и пружинисто поднялся.

— Я предлагаю совершить небольшую прогулку. К сожалению, мы еще не изжили окончательно некоторых бюрократических процедур, поэтому надлежит пройти регистрацию. Это потребует совсем немного времени.

Он тщательно затушил огонь морской водой, я собрал вещи, и мы отправились по песчаному пляжу в путь, а Чарли трусил за нами, изредка порыкивая на крабов.

Адегуок по дороге рассказывал о планах благоустройства местности.

— Мы хотим выстроить здесь большой туристический кластер, — говорил он. — Белоснежные, чистые, комфортабельные отели с развитой инфраструктурой, великолепные пляжи — что может быть привлекательней для туристов?

— За чем же дело встало? — осведомился я.

— Акулы, — помрачнел Адик. — Здешние воды опасны. Вам сильно повезло, Костя, что навигатор выкинул вас поблизости от берега. Все-таки вам следует усовершенствовать навигационную систему, сделать ее точнее и безопаснее.

Я содрогнулся.

— Мы пока еще не придумали способа, как отогнать акул на безопасное расстояние, хотя наши ученые работают в этом направлении, тщательно учитывая как нужды гостей и коренного населения, так и самих акул. Может быть, ультразвук… Пока приходится купаться на городских пляжах, а они малы размерами. Но там стоят специальные сетки.

Я настроился на долгую дорогу, но, к моему изумлению, за изгибом береговой черты показались замощенные плитами дорожки и ухоженный дендрарий, наполненный терпкими ароматами экзотических цветов, особенно сильными в здешней духоте, а за садом — изящное современное здание, указав на которое, Адегуок промолвил:

— Таможня. Там нас уже ждут.

И действительно, в просторном зале, оборудованном кондиционерами, навстречу поднялась девушка невообразимой красоты. Были губы ее похожи на ленту алую, и ланиты ее под кудрями были как половинки гранатового яблока, и прекрасны были ноги в босоножках.

Я почувствовал, что пропадаю, а девушка взяла паспорт из моих затрепетавших рук и внесла данные в компьютер, жестами заставила меня оплатить по карте пошлину, улыбнулась (я чуть сознание не потерял) и молча исчезла.

— Это дочь моя, — с гордостью сказал Адегуок. — Вечером она будет плясать для нас.

— А почему она все время молчит? — спросил я, так как более всего сейчас хотел услышать голос прекрасного создания.

— Некоторым девушкам лучше молчать, чем говорить, — грустно признался Адик. — Природа мудра и, щедро наделяя нас одним, умаляет другое… Наверное, для равновесия.

Я был очарован. Господи, да ведь это подарок судьбы! Если уж навигатор меня сюда определил… Взять и остаться здесь, на берегу океана, работать над методикой разгона акул — важное и нужное дело, не та лабуда, которой я дома занят. Жениться на самой красивой на свете девушке, да еще в придачу молчаливой — это ли не счастье! Поселиться навсегда в этом городе… Как бишь его…

Я вытащил опять телефон и стал глядеть на карту, надеясь узнать название города, но вдруг отметка местонахождения вновь завертелась, запрыгала, задергалась по карте, и меня дернуло куда-то ввысь и вбок, потащило вдоль побережья, над пальмами, над фикусом, под которым я провел ночь, над полоской пальм, над плантациями, реками, горами, равнинами и опять горами; и я лишь успел крикнуть:

— Кто вы, Адегуок?

— Я король, король, король, ха-ха-ха-ха! — закричал и захохотал он, и голос его превратился в гром, оглушивший меня так, что в ушах звенело даже тогда, когда я очутился на остановке автобуса на своей улице и мобильник сообщил, что сейчас воскресенье, 31 декабря, 22:43, + 3, облачно, без осадков.

Хоть дождя нет, и то слава богу. Улица была совершенно пуста — все готовились к Новому году. Я вывел на экран карту, чтобы посмотреть, где этот треклятый автобус, и, по закону подлости, оказалось, что, пока этот дурацкий навигатор швырял меня ко всяким там акулам, королям и фантастическим красоткам, автобус ушел, а следующий ожидался только через час, почти в Новый год.

Пришлось брать такси. И цветы подвяли, но разговорчивая Аленка все равно обрадовалась и сказала, что я очень милый, хоть и забыл шампанское.