Литературный четверг
Новые писатели - 2022
Архив - 2021
Литобъединение
Архив - 2019
Архив
Литературное агентство
Александр КУЛАГИН (г. Сочи)
А под зиму, — устроено так, ты уж не обессудь, Песня листьев, как песня любая, не вечно поётся, — Облетают слова, остаётся холодная суть, Впрочем, как у кого — у иных и Любовь остаётся.
* * * Мы повстречаемся с тобой На свете том или на этом, Но это будет в полдень, летом, И будет облак голубой Скользить над морем величаво; Отчалит чайка от причала, Мелькнёт над тёплою водой. И дети, там, конечно, дети Смеяться будут, ведь должны, Ведь так написано в сюжете, Чтоб чайка, дети, плеск волны И мы с тобой…
* * * Папа и мама полвека ели из общей старинной чашки, Сидели, касаясь плечами, хоть стол был очень большой. Совсем непохожие внешне, стали совсем как двойняшки, Душами слившись и сделавшись общей двойной душой.
Память качает тот стол, за которым мы все уместились, В гости поздравить зайдя на девятое мая, наверно. Ах, как родителей лица в такие моменты светились! Что же такое любовь? А я знаю давно достоверно.
* * * Просыпаюсь всё раньше — наверное, слушать птиц, Ох, они и стараются, чувствуя скорое лето! Перед мысленным взором проносятся тысячи лиц, И почти позабытых пейзажей, — такое кино без сюжета.
Жаль, увидишь нечасто прогнозы грядущей судьбы — Волю дали бы нам — мы б везде подстелили соломки, Вот и держат обычно обычных в неведенье полном, дабы Накопилось событий побольше в незримой холщовой котомке.
Чтобы зло от добра наконец-то суметь различать, Чтоб, когда мы до Врат дошагаем по этой короткой дорожке, Пётр сурово взглянул, и, подумав, поставил печать На бумажке, зажатой в невидимой нашей ладошке.
* * * Опять рассыпается замок воздушный, Мы весело дуем, процесс ускоряя. Кто ада боится, кто грезит о рае, А всё — лишь туман, лёгкий облак жемчужный.
Сей видимый мир, и невидимый даже Кто Праной зовёт, кто Эфиром, кто Духом. А есть ведь такие, кто думает брюхом! Да ладно, согласен, я тоже туда же…
Сгустившись зачем-то на миг из эфира, На веточку сев, огляделась несмело Смешная иллюзия этого мира И — вы представляете — песню запела!
* * * Вчера приснилась юность улетевшая, Березовая роща пожелтевшая, Река текущая, над нею облака, Окно, в окне — зовущая рука.
Потом — велосипед, и я куда-то По горке мчусь, всё выше, всё быстрее, И вот — уже вершина!.. А что дальше — Не знаю, так печально… Я проснулся.
* * * Я выдумал берег, к которому плыть, На скалах — маяк с путеводной звездой, Я выдумал смысл, для которого жить И с парусом лодку над чёрной водой.
Нам этого хватит с тобою вполне, — Двум детским фантазиям, парочке снов, — Скользить на придуманной нами волне Над бездной холодной реальных миров.
* * * Мы лежали на тёплой траве Ты сквозь листик на солнце смотрела. Поспешая, наверно, к Москве, Тучка малая в небе летела.
И не нужно куда-то идти, Что-то делать, к чему-то стремиться. Неизвестность ждала впереди. Звонко цокала некая птица.
Впереди неизвестность была, А когда там бывало другое? Слива облаком белым цвела. Нет грядущего. Стёрлось былое.
Мир застыл на крутом вираже, — В этой жизни такое нечасто. Память делала фотку уже Для альбомчика с надписью «Счастье».
* * * Снег снизошёл на Сочи свысока, Над пальмами и розами витает. Вот лепит мальчуган снеговика И от восторга бок его кусает.
Небось, укусишь, если в первый раз Вода замёрзла и с небес упала. Душа у пацана парит сейчас В тех сферах, где доселе не бывала.
Они такие, эти чудеса, Они приходят, поздно или рано. Две шишки экзотических — глаза, А руки — два листочка от банана.
* * * Новогодняя коробка Снова спит на антресоли. Память, старая чертовка, Детства образы мусолит.
Там на стенке календарик, А на стёклах белый иней, Там-то цел разбитый шарик Тот, любимый, тёмно-синий.
* * * Птица беседует с птицей в утренней звонкой тиши — Погоду, небось, обсуждают и что-нибудь в этом роде. Большие поэты пишут о жизни души, Но я небольшой, мне можно писать о природе.
О птичках, о кошках, о сырости после дождя, О том, что туман на горах белый-белый (точь-в-точь простокваша), О ветре, который резвится, в небе из туч громоздя Множество чудных созданий, чья жизнь покороче чем наша.
* * * Спасибо Судьбе — никогда не скупилась, Везде, где когда-то пожить довелось, Тропа для прогулки всегда находилась, Какой-то маршрут, по которому шлось.
Берёзы в сугробах у тропки стояли, Магнолии ранней весною цвели, А мы, как всегда, о грядущем болтали, На что-то глазея, бесцельно брели.
Июль обогреет, а осень остудит, На ветке привычно, но время лететь. Там тоже тропинка какая-то будет И будет, конечно, на что посмотреть.
* * * До моря тринадцать минут, а кажется, что вдалеке. Бывает, и несколько дней не находишь часок для похода. Я мог бы, пожалуй, служить смотрителем на маяке, Чтоб только волны вокруг, да смена разок в полгода.
Работы, конечно, немало, но можно смотреть вдаль, Чувствовать шкурой, как зверь, приближенье любого ненастья, А вечером и в туман зажигать кораблям фонарь — Этого хватит для смысла с лихвой, ну а может быть даже для счастья.
* * * Я в детстве был ужасно криворук, Но жизнь меня учила помаленьку. Теперь я без проблем пожарю лук, Стекло нарежу, починю ступеньку.
И, продолжая этот свой рассказ, Я сам чуток от гордости краснею: Я заменить сумею унитаз И газплиту установить сумею.
Я этот мир из облака лепил, Реальней его делал понемножку: Дрова колол и огурцы солил, Стихи писал, окучивал картошку.
* * * Не научившись мудрости у птиц, Приезжие на север улетели, Туда, где снег, и холод, и метели, И в парке карусели и качели Закрыли щели кассовых бойниц И к зимней приготовились блокаде. И море всё краснее на закате, И чайки в странной чаечной браваде Хохочут, как клиенты психбольниц.
МЕШОК По Иркутску зимнему ехали мы с другом На армейском ЗИЛе эх да с ветерком! Мы, конечно, в кузове, прапорщик — в кабине, И везли ворованный сахара мешок.
Был Иркутск красивый, строгий и высокий, А мешок солидный, килограммов сто — Джутовый, суровый, на века пошитый, Для людей старинных, что не нам чета.
Опосля казармы всё равно свободно, — Девушки, машины, яркий свет витрин, Воротник расстёгнут, куришь сигаретку — Вот мы и смеёмся рядышком с мешком!
Я такую шутку другу излагаю: Дескать, мы прибудем, а мешок тащить Нам придётся точно на этаж девятый, Ну а лифт, конечно, на ремонте, блин!
Аж до слёз хохочет друг мой закадычный, Землячок из Томска, крепкий паренёк, Как ремень и бляха мы с ним неразлучны — В армии за счастье встретить земляка.
Долго мы катили, наконец водитель Близ большого дома ЗИЛ остановил И этаж девятый прапор нам озвучил, Рассказав печально, что сломался лифт.
Вот, как говорится — магия момента! Только делать неча — видно уж, судьба. И, договорившись, что меняться будем, Мы мешок проклятый потащили в дом.
Этаже на третьем стон раздался жалкий, Выпучились очи, исказился лик, И схватился верный друг за поясницу: Всё, нести не может, дальше — я один.
Ехали обратно мы уже без шуток, Груз сомнений тяжких на меня давил, Ветер жизни новой в морду нам хреначил: Брежневу осталось года полтора.
* * * Мы покрываемся годами, как слоями, Но остаёмся теми же ростками. И в старике не умирает мальчик, Всегда готовый пнуть ногою мячик, (Да просто не любой на то решится). И женщине столетней кукла снится, И девочка баюкает её И медленно плывёт в небытиё…
* * * И вот сидим мы на крыльце златом, Все на одной ступеньке на блестящей. Спроси себя: каков ты настоящий? И — шей иль царствуй. Притча-то о том, Что каждый должен что-то дать другим — Рубашку, сапоги, закон хороший. И каждый — нужен и других не плоше, А всё иное — болтовня и дым. |