Литературный четверг
Новые писатели - 2022
Архив - 2021
Литобъединение
Архив - 2019
Архив
Литературное агентство
Сергей МИЛЯЕВ
ИЮЛЬСКОЕ УТРО
Эти двое в костюмах с галстуками выглядели на пустой городской площади еще более нелепо, чем аниматор с мегафоном в шкуре белого медведя. — Вот клоун, а! — пожалел один из двух не столько аниматора у кафе «Мороженое», сколько самого себя. — И ведь явно уже похмелился. Чуешь, какой разговорчивый? — Забей! — сглотнул сухую слюну второй. — Жара адова уже с утра, не находишь? Аномальный июльский зной действительно не жалел в районном центре никого, даже шустрых воробьев в лужице от шланга дворника Дома культуры на застывшей в веках Советской площади. — Ненавижу, когда лето, а я не у моря или на даче! — сказал тот, чьи старомодные итальянские туфли были тщательно умаслены обувным кремом. — А у меня в ноябре три с половиной недели. В прошлом году — в марте. Вот суки, а? Имеют нас во все дырки. — Да всех имеют, кто ниже званием! — сплюнул на пыльный асфальт тот, что постарше. — Но согласись, если бы не имели, тут бы давно уже американцы военную базу построили. — Не факт! — подверг сомнению мысль коллеги тот, что помоложе. — Россия крута и непобедима! — Эх, сейчас бы по пивасику! Кто у нее муж был, у этой Ардалионовой? Ей же еще сорока пяти нет. Тот самый тот возраст — если не крокодил. — А если бегемот? — попытался пошутить тот, кто в полосатом галстуке. — Знаю: лопал ее мужик, сильно лопал, оттого и окочурился позапрошлой весной. — Какой там адрес у вдовушки? Улица Розы Люксембург, дом десять? — Двенадцать. И квартира номер шесть. Ровно половина. К чему бы это? — Любишь ты цифры считать! — улыбнулся тот, кто зачем-то решил отпустить усы. — Ладно, с бабой поговорим — куплю себе мороженое. А вечером пива — литра три, меньше нет смысла брать. — Так оно за собой потянет, — предположил чисто выбритый. — По себе знаю. Огромный владимирский тяжеловоз, символ и гордость города с легендарным конным заводом, построенным еще при Екатерине Великой, скосил на мужчин в костюмах свой немигающий глаз. И как будто недовольно ткнул мощным копытом в облезлую штукатурку постамента. — Здорово, конь с яйцами! Одному тебе тут хорошо при любой погоде! — И при любой власти! — добавил тот, что постарше.
В подъезде дома было грязно и сыро, как будто только что продували трухлявые трубы и уже второй раз за неделю затопили подвал. Шаги по деревянным ступенькам казались слишком громкими, дверь открылась не сразу, только после третьего звонка. «Кто там» никто не спрашивал — в маленьком городке это не принято, как и глазок в двери. — Вам кого? — Вас, Нина Васильевна, вас. Вы же Ардалионова? — Она самая, — мрачно окинула взглядом нелепые для жары костюмы женщина старше своих лет. — Вы из банка? Так некому пока кредит гасить, на войне мой сынок единственный. С середины июня. — Нет, мы не по поводу кредита, — привычно ответил на привычный вопрос один из двух. — Я из военкомата, мой коллега — из другой, более серьезной организации. Можно мы войдем, наконец? — Ладно, входите, коли пришли, — с неохотой сделала шаг назад простоволосая баба в застиранном халате. — Только у меня не убрано. В квартире пахло немного лучше, чем в подъезде — сырость, где витают аппетитные запахи русской засолки. Эти двое так и остались в тесной прихожей, приглашения пройти дальше не поступало. — Мне уже сказали по телефону, что Глеб пропал без вести, — с досадой выдохнула из себя многолетнюю скорбь женщина. — У вас есть для меня другие новости? — Есть, — сглотнул сухую слюну тот, кто в сером костюме. — Велено вам лично сообщить, что пока ваш сын официально не считается погибшим. — А если он в плену? — на всякий случай спросила мать треснувшим голосом. — Нет пока таких данных, Нина Васильевна. Думаю, ваш сын Глеб Романович Ардалионов, скорее всего, погиб в середине или конце июня на территории вражеского государства. Но! Тело данного гражданина до сих пор не обнаружено, а потому выплата компенсации переносится на неопределенный срок. — Да это я и без вас знаю! — голос женщины задрожал и вдруг сорвался на сдавленный крик. — Какого хера явились тогда?! Добить меня окончательно?! Хотите, чтобы я прямо здесь подохла?! А хоронить меня кто будет, власть ваша продажная?! — Так положено, — сказал уже абсолютно пустым голосом человек в однотонном галстуке. — Извините, если не вовремя. Мы тоже люди подневольные. Начальство приказало — идем по адресам.
На полупустой и пыльной Советской площади, где теперь даже воробьям не осталось глотка водицы в лужицах, эти двое сидели под рваным зонтом кафе «Уют» и лениво просматривали смартфоны. Болтливого аниматора в шкуре белого медведя уже и след простыл, как будто это было не здесь и в чьей-то другой жизни. — Ну и как тебе вдовушка? — хмыкнул тот, у кого итальянские туфли и лицо в мелких оспинках. — Да так себе мымра, не в моем вкусе, — ухмыльнулся коллега с легкими залысинами. — Сорока пяти еще нет, а уже седые волосы пробиваются, шея в морщинах. — И нервы у бабы ни к черту… А могла бы просто промолчать. — Ага, пусть ее кто-нибудь другой пожалеет. Помолчали. Поели разноцветное мороженое в шариках, запили «Дюшесом», попросили коротконогую девицу принести пепельницу. А тут еще бармен с рыжими патлами неформала в застиранной футболке с «пацификом» загнал в динамик древнюю песню «July Moning» группы «Uriah Heep». — Нафталин! Про июльское утро поют, англосаксы гребаные, враги России! — Да и пусть себе поют, — сказал другой, прикуривая сигарету и ослабив галстук. — Мне вообще вдоль болта, если честно. Через пару-тройку лет я буду в Москве. Или на самый худой конец — в Нижнем. — Да уж, скорей бы капитуляция, — равнодушно отпустил в зной кольцо табачного дыма человек в китайских туфлях из искусственной кожи. — У нас еще один адрес сегодня. На Карла Либнехта. Там точно двухсотый в рефрижераторе, но нам не велено пока об этом матери говорить. Так они решили. — Вот они что, эти коммунисты, не могли улицы русскими именами назвать?! А зонтик этот дырявый над нами кто зашьет? — Забей. Жизнь все равно прекрасна. Главное — правильную профессию выбрать, чтобы не на заводе горбатиться, а в костюме на работу ходить. Докурили молча. Бармен включил не то рок-группу «Арию», не то «Мастер» — запели наконец-то на русском. — Вот и конь наш совсем не тот, кем кажется! — сказал в паузе после песни тот, кто постарше. — Туристы думают, что он из бронзы, а он из каких-то полимерных материалов. — Ну да, это в Москве памятники из металла, а у нас — из говна всякого! — согласился второй. — Но разве конь в этом виноват? — А мы с тобой в чем виноваты? — подытожил законы бытия мудрый коллега. — Ладно, пора нам двигать на Либнехта. Работа есть работа.
|