Роман МОРОЗОВ (г. Владимир)

ИСПОВЕДЬ (КАК ПЕРЕД БОГОМ)

Перед тобой — как перед Богом,

Поверив в искренность свою,

Я не смогу сказать о многом,

Лишь тихо прошепчу «Молю…»

И слов стремительную стаю,

Печально глупых и слепых,

Я вновь на волю отпускаю,

Как будто сам устал от них,

Как будто проклял беспощадно,

Всё, что звалось моей судьбой,

Как будто быть уже не важно

Как перед Богом — пред тобой.

БЕЗ СМЫСЛА

Иногда… хотя, быть может, чаще, … ежечасно

Имя я твоё из памяти своей стираю,

Так мучительно и больно, и небезопасно:

Знать и верить в то, что сам себе потом внушаю;

Грязным улицам признаться в том, что не поверил

Сердцу жаркому, и выбросил его на свалку;

И признать, что сам себе свой срок уже отмерил;

Плакаться о том, что никому меня не жалко;

Псом голодным жадно рыскать в поисках подачки;

И в объятьях дев шальных искать пути к рассвету,

Попросту зациклив ночь в режиме пошлой скачки;

Вдруг в слезах очнуться — почему-то, с кем-то, где-то;

Отрицая всё, твой образ воскресить прекрасный,

Свою жизнь, как будто день вчерашний вспоминая,

Но понять, что ход твой глупый и совсем напрасный,

В памяти огромный ряд имён перебирая…

Но твоё… возможно, слишком часто — ежечасно

Я из памяти стереть пытался — значит, вышло.

Жить теперь бы мне легко, светло и безопасно,

Но я понял — жизнь пуста и не имеет смысла.

ПРИСНИТСЯ НЕКТО

Отбит у рассвета бессмысленной тайной усталости,

Я сам нахожусь для себя на пороге сомнения,

Я сам отрекаюсь от чувства растерзанной жалости,

Я сам для себя на границе мечты и забвения,

Я звёздочки к небу пришью с неестественным рвением,

Я месяц сотку, пусть он будет слепой и загадочный,

И лучиком между ресниц, призрачным откровением,

Явлюсь для тебя вот таким — неразгаданно сказочным.

Я песни спою, о которых ты даже не ведала,

Чтоб ты до краёв свои сны моим светом наполнила…

Но что б ты ни пела сама, что б ни делала,

Прошу, обо мне чтоб до следующей ночи не помнила…

КОШКИ

Я в приметы и слухи не верю,

Чёрных кошек при встрече целую,

Для них в доме распахнуты двери,

Ночью я китикэты ворую.

Сам себя странной думой пугаю:

Превращаюсь в кота ежечасно...

Вот... дорогу вам перебегаю,

И мяукаю басом ужасно...

ЖИВУ ВОЗЛЕ ЗАГСА (ПАМЯТНИК)

Живу возле ЗАГСа кольцом не помечен,

В наградах нет нимбов и пламенных званий,

Обычен, смешон, беспринципен, беспечен.

Несу на плечах груз колючих незнаний.

С проталиной марта в кошачьих концертах

Мечтаю родить наивысшую ноту,

В проклятьях тонуть или в аплодисментах,

И, коль вспоминают, не прятать икоту.

Средь ночи будить задремавшую радость,

Пусть злобой она обернётся клыкастой,

Пусть горькою правдой заменит лжи сладость,

Пусть Солнце упрячет погодой ненастной.

Постройте мне памятник, мощный, могучий,

И сразу с обрыва да в пропасть толкайте,

Пусть я остаюсь — неизвестный, колючий...

Не знали меня?! Так уж лучше не знайте.

ПРАВДА ЛИ ЭТО

Правда ли то, что в кромешной ночи

Гномы несут две большие свечи —

Нам неизвестно, мы ночью сидим по домам.

Правда ли это, что в глубине леса

Звери играют торжественно пьесу,

Жизнь расписав нашу строго по главным ролям.

Правда ли это, что в каждой избе

Крыски играют фокстрот на трубе,

Лунного сыра кусочки вкушая украдкой.

Им домовые «потише» велят —

Мудрые кошки ведь тоже не спят,

Каждую крыску, что слышат, рисуют в тетрадках.

Эльфы прозрачные крылышки чешут,

Тролли горбатые шёпотом брешут,

И на полянках мутозят друг друга отважно...

Правда ли, что я — гремучая фея

Или змея — так я тоже умею,

Правда ли это — сегодня мне вовсе не важно.

РАБ

Увы! Забытый временем невымышленный раб

Был между прошлым и несбывшимся замечен,

Он был возможности стирания наивно рад,

Он стал не человеком, но остался человечен.

Разрушить клетки разорившихся побед

Желанье отравив, он восхищался ядом.

Он плёл из счастья беды и молчал в ответ.

Я никогда его не видел — он был слишком рядом.

Увы, мне не понять возвышенных идей,

Отравы не испить смиренных поражений,

Я жить привык, вкушая неизменность дней,

Я против ветра никогда не совершал движений.

Мой раб в последний миг прорвётся к алтарю,

Но крови не прольёт, и жертвою немой не ляжет,

И всё, что он попросит, без сомнений подарю,

А он последним вздохом что-то обо мне расскажет.

ЧЁРНАЯ ПТИЦА

Незачем эти сомнения…

Незачем эти лишения…

Путь к пустоте — откровения…

Путь к темноте — унижения…

Вся она здесь, лень покорная,

В каждую вену впивается…

Но я ведь и сам птица чёрная —

Сон мой никак не кончается…

Кто-то один что-то выспросит…

Кто-то другой распрощается…

Кто же тогда небо выкрасит,

Где томно третий скитается?

Он только вскрикнет вороною…

Он лишь продолжит движение…

Ведь он и сам — птица чёрная,

Вся его жизнь — поражение…

ОНА

Я готов разорваться на сотни частей,

И частичкой одной

Оставаться с тобой.

Я готов стать одним из твоих королей,

Или псом при дворе,

Или ядом в вине.

Я смогу десять жизней своих потерять,

Если только Она

Будет только одна.

Я смогу своей тайной тебя называть,

Или смерти мечтой,

Или жизни игрой.

МЕЧТА ПОЭТА

Мечтою Поэта могла бы быть Смерть,

Лишённая дерзких душевных терзаний,

Скитаний, избравших свой путь в никуда,

Сомнений, привязанных намертво к небу,

И чтоб на рассвете, смотря из окна,

Не делать единственно правильный выбор…

Надежды чтоб не было память хранить

В бескрайней могиле уродливых судеб…

Мечтою Поэта могла быть Любовь,

Но та, до которой дотронуться можно,

И песни не петь неизвестной Звезде,

Холодным салютом взрывающей небо…

Таинственный смысл не искать в красоте,

Себя самого из игры удаляя,

Чтоб снова на звёзды безумцем смотреть,

И дверь не искать в бесконечное лето…

Поэта Мечта — вдруг себя не узнать

В том Звере, что с плоскости зеркала смотрит:

Глаза переполнены реками слёз,

Улыбка — ехидно оскаленной пастью…

Ты знаешь, что болен и немощен Зверь —

Он лезвием рифмы свой Мир изувечил…

И, чтобы несчастного гада убить,

Ты должен, зажмурив глаза, отвернуться…

Мечтою поэта всегда была Жизнь…