Dixi

Архив



Литературное объединение «Новые писатели». Занятие двенадцатое

Добрый день всем!

На прошлом занятии мы предложили для разбора (не стилистического, а скорее философско-этико-стилистического) стихотворение Ренаты Юрьевой «Жизнь по Пушкину».

Для удобства приведу его в авторском варианте.

ЖИЗНЬ ПО ПУШКИНУ


Во глубину сибирских руд

Судьбы моей был перст указан.

Сама себе свой главный суд

В поступках, мыслях и проказах.


Признаюсь Вам, душа ждала

Любви, надежды, тихой славы.

Смягчалась строгости скала:

Прозренья прорастали травы.


Щемящий трепет дивных слов

Я думал, сердце позабыло…

В любимом томике стихов

Отраду сердце находило.


Испит поэзии нектар,

В крови горит огонь желанья

Пустить во благо Божий дар,

Внеся свой голос в хор познанья.


Не скрою, в час ночной звезды

Порой покоя сердце просит:

Столь много в жизни лебеды

Средь роз… Увы, ее не косят…


Не дай мне Бог сойти с ума

От постоянных испытаний,

От слёз, что пролила сама,

От неожиданных желаний…


С своей пылающей душой

Жить не дано в уединенье…

Мне с детства мир открыт большой:

Я помню чудное мгновенье,


Когда передо мной Поэт —

Мой первый друг, мой друг бесценный

Зажёг свой незабвенный свет

Определив мой путь мгновенно…


И вторю Тютчеву я вновь,

И было так, и снова будет:

«Тебя ж, как первую любовь,

России сердце не забудет!..»

 

 

 

Жизнь у истока

(о поэзии Ренаты Юрьевой)

 

Добрый день, друзья!

 

Вопросы и задачи, которые нам ставит в литобъединении Леонид Кузнецов, от занятия к занятию по-прежнему остаются неоднозначными, сложными и неординарными (при всей мнимой простоте). На самом деле поиск рецепта гениального литературного произведения (стихотворения, поэмы, рассказа, повести, эссе и прочее), определения истинного источника авторского вдохновения напоминает мне семь великих задач математики, которые не решены по сию пору. Например, Гипотезу Римана, Уравнение Навье–Стокса или Проблему Пуанкаре. Над ними бьются тысячи гениальных математиков уже не один десяток, а то и сотню лет. Литература — как явление духовной сферы человека — вообще находится за гранью любых математических уравнений, физических принципов и химических реакций.

Думаю, найдутся желающие возразить. Мол, умственный процесс, т.е. процесс мышления, есть не что иное, как проявление биохимических и биофизических принципов в действии, взаимосвязи химических элементов с ДНК и РНК человека, электрических импульсов, создающих устойчивые нейронные связи в коре головного мозга. С позиции естественных наук — безусловно. Но с позиции социологии, философии, теософии… Неувязочка. С несущественными отличиями все процессы, происходящие в организме человека, в том числе естественно и в мозге — практически идентичны. Геном гениальности никем не найден. Даже нынешними Нобелевскими лауреатами по химии Томасом Линдалем, Полом Модричем и Азизом Санкаром, изучающими репарацию ДНК. Что продуцирует в молекулах ДНК гениальность, талант, да просто творческий дар так и остаётся загадкой. И слава Богу! Генномодифицированные продукты мы уже имеем. Не хватало нам ещё генномодифицированных талантов. Конечно, с позиции фантастов — уж очень увлекательная тема. С позиции апологетов теологии: Богу — Богово, кесарю — кесарево. Душа и всё производное от неё — удел Создателя. А уж если Он сподобит, то и наш будет.

Оттого, видать, из тысячелетия в тысячелетие заняты люди поиском смысла бытия, своего места и предназначения в мире. И литература — не только духовный стимулятор, но и рупор человеческой любознательности. А любознательность подразумевает не только поиск. Любознательность подразумевает ещё и эксперимент. Чем мы, собственно говоря, и занимаемся. Экспериментируем на ниве литературы, надеясь отыскать своеобразный «философский камень», превращающий никчёмный или заурядный текст в золото. Продолжим экспериментировать?

В прошлой беседе Леонид Кузнецов предложил рассмотреть стихотворение Ренаты Юрьевой «Жизнь по Пушкину», основываясь на желании автора «прильнуть к истокам» поэзии, «найти НАЧАЛО». Тем более, у меня есть возможность взглянуть на стихотворение в сравнении с другими её произведениями.

Сделаю оговорку. Всё сказанное мной не будет являться критикой (это удел профессионалов), полноценной рецензией или литературоведческим обзором. Лишь частное мнение, которое я постараюсь выразить объективно (насколько это возможно), не скатываясь в критиканство или славословия. Так и хочется дополнить: поставил себе задачу пробежать по лезвию бритвы.

«Глубоко копать», подбираясь к древним истокам поэзии, я не стану. Ни к чему нам сейчас подробности сражения между паросами и жителями острова Фарос, произошедшего 6 апреля 648 года до н.э., и впоследствии описанного греком Архилохом. Собственно, ему и приписывают некоторые литературоведы создание стихотворных форм, размеров, чередование слога в виде «ямба», «элегии», стихотворных басен и «трохей».

Есть немало поэтов, тяготеющих к древнегреческим эпосам. Но к поэзии Ренаты Юрьевой такое сравнение безотносительно. Скорее здесь уместно говорить о поэзии XVIII-XIX веков и так называемого «серебряного века». Хотя само лингвистическое определение поэзии в переводе с греческого означает… творчество. Если понимать буквально, то работы музыкантов, художников, ремесленников, зодчих можно истолковывать как «поэзия музыки», «поэзия, застывшая в камне», «сложенная из дерева», «поэзия на холсте». В такой трактовке и проза есть суть поэзия. Но я отвлёкся…

Итак, почему всё-таки, по моему мнению, истоком, началом поэзии Р. Юрьевой является творчество поэтов девятнадцатого века или века «серебряного»? Проанализировав некоторое количество поэтических произведений (весь объём сразу охватить невозможно), я остановился на нескольких критериях: чередование слога, дефиниции, построение фраз, их сочетаемость, собственно слова. Если смотреть на них комплексно, то можно обнаружить схожесть и с Пушкиным, и с Лермонтовым, и с Тютчевым… С более поздними — Есениным, Блоком, Цветаевой, Пастернаком. При этом творчество Р. Юрьевой никоим образом конечно же не является стилизацией, подражанием или пародией на какого бы то ни было из вышеперечисленных авторов. Аналогии объясняются просто — вся современная русская поэзия строится на негласных принципах, которые подсознательно выбираются автором как наиболее приемлемые при создании поэтического произведения. В стихотворении «Жизнь по Пушкину» красноречиво прослеживается эта литературная тенденция. И в стихах, приведённых в статье Ренаты Юрьевой на одиннадцатом занятии — тоже. Сразу замечу — в зарубежной поэзии действуют те же принципы, т.е. интуитивно идёт опора на классиков, например: Шиллера, Баррет-Браунинг, Гёте, Уайльда, Дьеркса или Рембо. Не стоит также забывать о гениальных переводах русской и зарубежной поэзии, их взаимосвязи и литературных заимствованиях. Мировое культурное пространство давно и успешно засеяно поэтами Ближнего Востока, Индии, Восточной, Центральной и Западной Европы, Азии, Африки, Японии, обеих Америк. Быть на сто процентов оригинальным в таких условиях очень тяжело. В общем-то, проблемы поэтов можно сопоставить с проблемами прозаиков — трудности поиска новых идей, сюжетов, лирических персонажей, выработки нетривиальных ходов и неординарной игры словесности. Гротеск, поэтический авангардизм я пока не трогаю.

Вывод: чтобы творить современному поэту в столь стеснённых условиях, нужно обладать не только талантом, но и изрядной долей фантазии, незаурядным мышлением, достаточно высоким уровнем художественного мастерства.

Знаете, в этом плане за Ренату Юрьеву я абсолютно спокоен. У неё есть свой выработанный и узнаваемый стиль. Она достаточно виртуозно умеет улавливать тонкий настрой своих чувств и обличать их в точные и интересные образы. На одиннадцатом занятии у Ренаты Юрьевой состоялся дебют в литобъединении «Новых писателей». На мой взгляд, вполне успешный. Статья на тему «Кому и зачем нужна современная поэзия?» получилась краткой, но яркой, запоминающейся, подкупающей неподдельной искренностью эмоций в выражении своего мнения. В том числе благодаря стихам. И поверьте, стихотворение «Жизнь по Пушкину» не самое лучшее её произведение. У Ренаты Юрьевой есть немалое количество по-настоящему сильных, блистательных, чувственных и богатых свежими образами стихотворений. Они обязательно должны предстать перед взором читателей.

Относительно представленного на «разбор» стихотворения «Жизнь по Пушкину» у меня особых замечаний нет. Есть несущественный сбой ритма. Но он не мешает восприятию текста, поэтому делаю скидку на возможный авторский замысел.

Во второй строке третьего катрена происходит подмена пола ЛГ. Если изначально речь шла от ЛГ-женщины, то тут вдруг ЛГ становится мужчиной:

 

«Я думал, сердце позабыло…»

 

Предполагаю «техническую» ошибку. Либо я что-то пропустил или не уловил в замысле автора.

Последний катрен в стихотворении:

 

И вторю Тютчеву я вновь,

И было так, и снова будет:

«Тебя ж, как первую любовь,

России сердце не забудет!..»

 

Так и хочется обратить внимание автора на название произведения — «Жизнь по Пушкину». Если я правильно понял, заданная заголовком сюжетная линия должна пронизывать стихотворение от начала и до конца, не теряя связи с незабвенным Александром Сергеевичем. И вдруг — Тютчев. Надеюсь, я просто что-то не так понял, и мы получим ответ в «Линии защиты» Ренаты Юрьевой. Как и на предыдущие замечания.

С другой стороны, памятуя второе занятие литобъединения, приведу цитату Леонида Кузнецова: «Читатель читает то, что написано и НИКОГДА не ошибается. Если он что-то не прочел, значит это не было написано. Если он прочел не так, как вы хотели, значит было написано неточно».

Если перед читателем у автора при промахах действительно нет возможности объясниться, то в литобъединении такой шанс есть. Будем ждать. А в остальном… А в остальном, как в песне, исполненной Леонидом Утёсовым: «Всё хорошо, прекрасная маркиза!»

Кстати, вот и созрел ответ на вопрос, поэзия каких конкретно современных поэтов нужна. И вообще, кому она нужна? Мне нужна. Поэзия Ренаты Юрьевой, Юрия Гончаренко, Елены Абесадзе, Элины Данилиной, Николая Гольбрайха… Я могу долго продолжать список поэтов, с чьими работами я познакомился на авторских страницах литературного сайта. Поэзией живописной, умной, эмоциональной, сильной. Каких успехов им удалось (или удастся) добиться самостоятельно, предсказать или сказать невозможно. Их имена не муссируются в прессе, на телевидении, по радио. Масс-медиа показушно и цинично держат на всеобщем обозрении нескольких поэтов, выдавая их за голос и совесть нации. Да и то в основном после их смерти. Как произошло с Игорем Тальковым. Или Владимиром Высоцким. И поэзия в таком случае совершенно не имеет значения. Бессовестно обыгрывается смерть поэтов. Бесконечное копание в их личной жизни в поисках пороков и (а, вдруг!) сочной «клубнички». Но сама поэзия для масс-медиа безразлична. Им необходимы эпатажность, рейтинги. И ничего более. Как набившая оскомину фраза из заокеанских фильмов: «Ничего личного. Это бизнес, детка…» И востребованность поэзии возникает в той мере, в которой она требуется для очередного медийного проекта.

Я не хочу сказать, что всё безнадёжно. Я хочу сказать, что не надо опускать руки. Вода камень точит. О жизни поэзии в Интернете я уже писал. Если не оставаться в сторонке, в полном равнодушии, наступит время, и их поэтические творения появятся на полках книжных магазинов. Время отметает всё наносное, пустое, фальшивое. А настоящие поэты будут жить. В своих стихах, в сердцах читателей. Всех, кто желает быть близок к истоку поэзии.

Рената Юрьева живёт у истока русской классической поэзии и поэзии «серебряного века». Пушкин, Блок, Мандельштам, Ахматова… Они все где-то рядом с ней. Но в то же время вблизи мощного и неиссякаемого истока русской поэзии бьёт собственный поэтический родник Ренаты Юрьевой. Который, я надеюсь, в будущем станет истоком для новых поэтов. Новых писателей.

 

Игорь Косаркин

 

 

 

 

 

 

 

 

Наше индивидуальное

 

С всеобщего позволения я начну несколько издалека…

А может и не издалека, а совсем-совсем с близи; ибо заявления «я пишу классику» и «я пишу душой» на мой взгляд имеют общий диагноз и общую симптоматику. Поскольку, заявляя подобное, автор (умышленно или неумышленно) ставит себя на весьма шаткую категоричную платформу собственного «я»: «Вот пишу и все тут!; какие претензии?»

Но постойте! Ведь на тысячу один быть может чудак способен сочинять «для себя» — в ящик стола. Остальным 999-ти как воздух для дыхания, как свет солнечный для роста необходима публика, читательская аудитория. Тем паче, если автор сам «идет в народ», размещая произведение в газете, журнале или на литсайте. Ведь совершая подобное он — хочет ли того или не хочет — отдается во власть и на суд читателя, критика, а нередко и пародиста.

Мало того, в лице своего стиха, поэмы, рассказа, автор «презентует» читателю свою «программу», состоящую из мыслей, чувств, эмоций, страстей, переживаний и особенностей восприятия, видения окружающей действительности. И только он, сочинитель, является гарантом данной программы, «виновником» того, на что программа эта направлена: на создание или разрушение, на зло или добро, на поэзию ради поэзии или врачевание словом душ человеческих.

 

Поэт — кувшин. Стихи его — вино.

Поить в пути им странников дано.

И то, что сам в себя поэт зальёт,

То — неизменно — страждущий и пьёт.

 

«Писать душой?» Да ради Бога!

Но должна ли «пишущая душа» забывать при этом о технике написания? О ритмике? О лиричности, образности, напевности, экспрессии, «жизненности» стиха?

(Так и хочется добавить «об оригинальности», но боюсь. Слишком опасно давать папуасам гранату; тем более с разогнутыми дужками чеки)

Об ответственности, в конце концов! (А как по мне, так — в начале начал) Ответственности, сравнимой с ответственностью учителя, врача или священника. Последнего более всего. Ибо врач врачует тело, учитель — разум, а священник (как и писатель) — душу…

 

Мы с моим другом музыкантом часто заводим за рюмочкой коньяка один и тот же спор: что важнее в песне — музыка или текст.

Он утверждает — музыка. Я говорю: текст.

И каждый из нас по своему прав. И каждый не прав.

Потому что только сложенная из двух равно дольных половинок — музыки и слов — песня становится полноценной и гармоничной.

Впрочем, мы наблюдаем немало примеров, когда практически лишенная музыкальной составляющей (не путать с аккомпанементом!) песня, одним лишь духом своим, голым словом, способна взорвать битком набитый зал. И столько же примеров, когда, имея весьма незамысловатую текстовку, песня проникает все наше нутро, вступая в резонанс с каждой клеточкой нашего тела…

Я кажется немного отклонился от темы? Быть может. А возможно мы сейчас с вами говорим о явлениях одного порядка. Мораль же, как водится, проста: чем бы ни писалось — душою ли, сердцем или мозжечком — пиши правильно. Старайся, по крайней мере.

Потому что то, что ты делаешь — делаешь, в первую очередь, не для себя, а для других, хоть тебе самому и кажется, что наоборот.

Хотел бы оговориться (лучше поздно!): все вышесказанное не является камнем в чей-либо огород; скорее мыслями вслух.

Стих же Ренаты Юрьевой (вот мы и подошли к нему) безусловно не является ни пародией, ни стилизацией. Видна и любовь автора к великому поэту, скользящая из строк каждого катрена…

Как можно не любить Пушкина? Не упиваться Бродским? Не сопереживать с Евтушенко?

И как можно не прощать им многочисленные мелкие «вольности» за несомненный талант, за поразительную (казалось бы!) лёгкость, с которой создаются шедевры?

Как верно заметил в предыдущем занятии Леонид Кузнецов (я слегка позволю себе перефразировать): Пушкин — азбука, по которой мы все учились читать. Именно — азбука.

Но ведь азбука дается нам как основа, как фундамент, как исходное подспорье для шага в мир.

Она необходима на определенном этапе, но нельзя читать её всю жизнь; ведь в мире еще столько интересных книжек! Да ведь если задуматься, и до азбуки в жизни каждого из нас что-то было. Когда-то, очень давно…

Была материнская колыбельная. Было завывание вьюги за темными стеклами. Были фантастические тени, танцующие на стене, и еле уловимый шорох валящего из ниоткуда снега. Было шуршание листопада и жалоба горлицы на зорьке. Был шепот ветра в камышах, треск цикад и круги, расходящиеся на сонной глади пруда. И дрожание звездного лучика, и гулкая дробь дятла, и плеск и клекот убегающей по гальке морской волны… Всё это было с нами. И все это было изначально. Ещё до «того, как».

Это и есть наше индивидуальное. Наше вечное. И весёлый кучерявый Пушкин только лишь помогает нам извлечь его наружу.

 

Юрий Гончаренко

 

 

Собственно, есть ли мне что добавить? Пожалуй, нечего.

Подождем. У Ренаты есть время до следующего воскресенья. Мы обязательно дадим ее ответ, если он, конечно же, будет. А вдруг ей не захочется объясняться, да и не увидит она в том нужды? Но почему-то мне кажется, что захочет.

А мы ее к тому подтолкнем. Мы зададим Ренате всего один вопрос: «Жизнь по Пушкину» — это поэтическое кредо, жизненная позиция или просто стилистический изыск?»

И сами тоже поговорим. О своей поэтической платформе. Мы много рассуждали о поэзии как смысле существования творческой личности, о поэзии как факте культуры. А давайте от теории перейдем к практике. Попробуем сформулировать, объяснить то, чем занимается каждый из нас.

Итак, тема следующего занятия — МОЯ поэзия.

Желательно поменьше общих фраз, а побольше конкретики. И пожалуйста, не бойтесь, что может получиться коряво или наивно. Это как раз не важно. Важно другое — понять для себя — не ради чего мы это делаем, а что и как, руководствуясь какими критериями.

Ждем!

 

Л.К.

 

 
html counter