Николай САМУЙЛОВ

Теперь — хорошо (БОЛЬ)

Да ладно, кафе как кафе. Кстати, кофе у нас не плохой, можно сказать — хороший. И все другие атрибуты. Вот и охранник Джон в уголке — как полагается. И пара посетителей в наличии. Полный комплект, чтобы умереть со скуки.

Я запустила диск с Кристиной Агилерой и едва успела сделать звук по возможности комфортным, когда в заведение вошёл он.

Такой же вылизанный, хотя уже рыхлый. Сколько ему сейчас? Уже наверное сорок или сорок один. Старый.

Он был одет по сезону — лёгкая весенняя светло-коричневая куртка, под ней стильная рубашка в тон, брюки тщательно отглажены. Он улыбнулся, ну конечно, у него всё хорошо. Проходил мимо и зашёл выпить чашечку кофе...

Я отвернулась, начала переставлять напитки в витрине. Больше пятнадцати секунд он никогда не выдерживал, торопыга.

— Девушка, я хотел бы кофе! Девушка! Мне что, до бесконечности здесь ждать?

Я обернулась, улыбнулась легко: «Привет!»

— Ты?

Он не удивился. Он просто спросил: «Ты?»

Как будто мы расстались не десять лет тому назад, а вчера или сегодня утром.

— Я!

Держу улыбку и включаю кофе машину.

— Кофе как всегда?

Он кивнул.

— Ты ещё помнишь мой вкус?

— Двойной чёрный «родео» без сахара.

Он снова кивнул.

— Помнишь «Чёрный мустанг»? Какой прелестный «родео» готовил толстяк Ронни!

Конечно же, помню добрейшего дядюшку Ронни. Сколько прекрасных вечеров я с друзьями провела в его кафе. Там мы с удовольствием слушали блюзы старика Чака Робинсона и сентиментальную игру на гавайской гитаре карлика Филиппа.

Интересно, Ронни всё ещё готовит в своём заведении напиток под названием «аллигатор»? Это самодельное «пойло» здорово веселило нашу компанию. А дядюшке из-за него влетало от наших родителей. Да и от полиции доставалось.

А кофе, который Ронни называл «родео», и правда был прелестным. У меня такой не получается. Видимо бармен добавлял в напиток что-то своё. И он становился не просто вкусным, но и навевал всевозможные фантазии.

Когда у дядюшки иссякал запас «аллигатора», то лишняя чашка «родео» вполне заменяла его. К тому же родители и вездесущий шериф Клиф Стоун против веселящего кофе не возражали.

Двойная порция с лёгким шипением вливается в чашку. Немного сливок и капелька экстракта мяты. Мой любимый аромат. Надеюсь, и ему понравится.

На подносе несу душистый «капучино» к столику у окна.

Он вальяжно откинулся на спинку стула и бесцеремонно рассматривает меня. Ну, так делают многие мужчины, если в кафе мало посетителей и больше не на кого таращиться.

Неужели сравнивает меня с той семнадцатилетней девчонкой, втрескавшейся в мачо, заглянувшего в придорожное кафе? Да, конечно же сравнивает. Эвон глазки забегали от воспоминаний...

И у меня в оценке кавалеров опыт есть. В этом заведении всяких типов насмотрелась...

Тогда у него были пышные и блестящие от бриллиантина волосы.

Они и сейчас блестят. Только сильно поредели и на висках от седины затуманились.

Ещё у него были усы. Колючая полоска над верхней губой. Сейчас её нет.

В тот вечер он приехал на шикарном белом «кадиллаке» с открытым верхом. И принёс с собой не только кошелёк с бабками, что порадовало Ронни, но и бархатный голос, которым сразу привлёк внимание присутствующих когда заказывал кофе:

«Девушка! Двойной чёрный без сахара! И поторопитесь!»

Компания моих одноклассников вечерами подрабатывала у Ронни. Кто официантом, кто барменом. Лично я готовила лёгкие закуски и разносила их вместе с напитками посетителям. А под вечер мы заканчивали работу и тратили заработанные деньги. То есть дядюшка кормил и поил нас на все — сполна.

Вместе с сумерками в «Чёрном мустанге» появлялись Чак и Филипп.

Помню, они только начали свой концерт, как возник этот жгучий латинос, сделал заказ и сел у окна. Фирменный кофе в тот вечер подавала я. И мачо задержал на мне свой взгляд. Может быть, тогда и приметил...

Вначале он смаковал «родео». Дядюшка поглядывал на посетителя и ожидал реакции на вкус напитка. Если тот останется довольным, значит зайдёт ещё…

Под «родео» он стал прислушиваться к «ворчанию» у микрофона Чака Робинсона. Испанский язык старого негра с ужасным ирландским акцентом и низким басом «а-ля Поль Робсон» рассмешил гостя. И он, поднявшись с чашкой в руке на подиум, начал тихо подпевать старику. А потом попросил Филиппа подыграть ему и опрокинул всех присутствующих в свой волшебный мир.

Голос у него красивый. Посетители замерли и, разинув рты, слушали певца.

Помню, как у меня закружилась голова. Совсем не от «родео». От его обжигающих взглядов. Ведь он смотрел на меня... и пел для меня.

И ещё от несчастной любви, историю которой он рассказал в тот вечер на благородном испанском своим обворожительным тенором.

Ну да, в моём городке многие говорят по-испански. В пятидесяти милях к югу — Мексика. И мексиканцев у нас как койотов в прериях.

Мне стало обидно, когда он с улыбкой принял наши аплодисменты, одним глотком допил остывший «родео» и стремительно выбежал на улицу. Не оглядываясь, сел в «кадиллак» и растворился в вечерних сумерках. Видимо спешил куда-то.

Потом втайне от всех я плакала. Впервые влюбилась. Наивная девчонка.

Он так легко поразил меня и так просто ушёл, не обратив внимания.

В нашей компании были и другие девушки. Видела, как и у них горят глаза. Но мне казалось, что его взгляды с подиума предназначались только мне...

Потом он появлялся у Ронни почти каждый вечер. Заскакивал на минуту, проглатывал чашку «родео» и стремительно исчезал. Больше не пел. Времени не было. Да и повода тоже.

А потом он пропал. И очень долго не появлялся в «Чёрном мустанге».

Прошло больше месяца.

Душевный огонь во мне уже не полыхал, а лишь тлел. Любовь как болезнь со временем излечивается.

Я закончила школу. Родители всё чаще заводили разговор о моей самостоятельности и о том, как я буду устраивать дальнейшую жизнь.

Для продолжения учёбы нужны были деньги. Чтобы их заработать, следовало покинуть наш приграничный городок и заняться чем-нибудь серьёзным в другом месте. Например в Сан-Франциско, в Лос-Анджелесе или в Нью-Йорке.

К дядюшке Ронни я заходила редко...

Ну да, я всё ещё надеялась на маленькое чудо. Огонёк-то тлел.

В тот день я последний раз навестила Ронни, рассказала ему о планах покинуть родной город и попрощалась с ним.

— Это тебе, — сказал мой добрый «работодатель» и вручил мне охапку двадцатидолларовых купюр. — Думаю, девочка, пара тысяч баксов тебе не помешают. В больших городах без них — никак! Бери-бери, ты их заработала!

С долларами в руке я и покинула «Чёрный мустанг».

Белый «кадиллак» с открытым верхом бесшумно остановился напротив меня.

— Девушка! Я хотел бы двойной «родео»!

Я стояла около машины и не знала, что ответить.

— Девушка! Вы что, ограбили толстяка Ронни и собираетесь смыться?! И я вас наверное задерживаю?

Я молчала и конечно же хотела смыться. И от него тоже. Мне вдруг стало стыдно.

Он подошёл ко мне. От него исходил аромат дорогой туалетной воды и чего-то иного, мне неизвестного.

Ну откуда мне было знать, как пахнут настоящие мужчины! А именно этот волнующий сознание дух и притягивает к мачо юных девушек.

— Садитесь в машину, я отвезу вас домой.

Он даже не дотронулся до меня. Неведомая сила подтолкнула к открытой двери «кадиллака». Сидение, нагретое солнцем, приняло меня как родную.

Он сел рядом. Улыбнулся. Потом открыл бардачок и достал из него бумажный пакет.

— Положите в него деньги. Негоже ходить по улице с таким капиталом. Первый встретившийся мексиканец захочет их присвоить. Причём бесцеремонно.

Я спрятала деньги в пакет.

— Я живу на седьмой стрит, — сказала я с дрожью в голосе. — Вы обещали отвезти меня домой.

— Извините! Конечно же, с удовольствием.

Через пару минут мы остановились у моего дома.

— Завтра увидимся в кафе? — спросил он.

— Я больше не работаю у Ронни.

— Ага, и доллары вы получили под расчёт?

Я вышла из машины.

«Всё, я больше не увижу этого красавца», — подумала я с сожалением, а ему сказала:

— Спасибо, сэр!

— Сильвио! Меня зовут Сильвио Санчес!

— До свидания, Сильвио!

Он тогда впервые назвал своё имя. Оно мне понравилось.

— Ли Браун! — представилась я. — Всего хорошего, Сильвио!

Я шла по дорожке к дому, а он не уезжал. Я чувствовала его взгляд.

У входа оглянулась. Сильвио махнул рукой.

— До скорого свидания, Ли!..

Нынешний Сильвио никуда не спешит. Медленно смакует «капучино», рассматривает входящих посетителей, охранника Джона, меня, Жозефину.

Жозефина здесь главная. Она варит кофе, готовит закуски, угощает редких посетителей. А я всего лишь спустилась в кафе, чтобы подменить девушку, пока она принимает от поставщика коробки с кофе и головками сыра.

Экспедитор попался вредный, громко ругался и торопил Жозефину. Пришлось вмешаться, сделать парню замечание. Притих. Кому охота терять место в фирме, которая хорошо платит за работу.

Поймала взгляд Сильвио. Улыбается. В глазах то ли грусть, то ли усталость.

— Посиди со мной, — попросил он.

— У меня есть немного времени. Посижу.

— Ты не изменилась.

— А ты... ты изменился.

— Я знаю... Ты помнишь?..

— Сильвио, я предпочитаю предаваться воспоминаниям молча... Помню! Я всё помню!

На следующий день он приехал к нашему дому и ждал моего появления.

Мы не договаривались о свидании. Но я вышла...

Да вылетела я из дома, как баба Яга на метле! То есть с метлой. Мол, собиралась подмести дорожки в саду. А тут он...

Ах, какая неожиданная встреча!..

... С этого момента началось моё взросление. И как-то уж очень стремительно началось.

В «Чёрном мустанге» мне и моим подругам приходилось терпеть взгляды голодных дальнобойщиков, заезжавших в город из Мексики. Они не стесняясь делали предложения фривольного характера, «лапали» и обижали неприличными жестами. Однако там у нас были защитники, наши одногодки-одноклассники, которые наказывали обидчиков разбитыми фарами и проколотыми колёсами. К тому же шериф Клиф Стоун, объезжая городской квартал, навещал заведение Ронни и в качестве гаранта нашей безопасности выпивал с нами чашечку «родео».

А что было в тот день?

А в тот день Сильвио катал меня по городу, по пригородной прерии. Вечером он пригласил меня в ресторан, и мы пили вино. Потом ночная поездка к озеру...

Помню, как огромная луна отражалась в идеальной водной глади, как в горячем воздухе что-то стрекотало, а в воде что-то плескалось...

Сильвио, хоть и торопыга, со мной обращался нежно, не спеша. Мы сидели на берегу. Он обнял меня и впервые за время знакомства поцеловал. Сначала в щёку. Я ещё подумала, что он какой-то несмелый. Взрослый и такой несмелый!

Я уже целовалась с одноклассниками. В шутку конечно. Без каких-либо последствий.

Я рассмеялась. А Сильвио посмотрел на луну, прижал меня к себе сильной рукой и поцеловал по-настоящему...

Во мне что-то заиграло, затрепетало и потянуло вверх, к звёздам, к бесстыдно глядящей на нас луне...

Короче, это произошло именно в ту лунную ночь.

Произошло с мужчиной, который сидит напротив меня, и наверное вспоминает наше первое свидание.

А может быть и не наше, и не первое. Сколько их было у него?..

Я запретила Сильвио говорить об этом вслух. Это — кладовая моих личных воспоминаний. Для посторонних они — табу.

Да-да! Я была юна и по-детски счастлива. Потому что — любила. Первый жизненный опыт, как эталон первой любви, я до сих пор никому не позволяю поменять. Ему нет замены.

Первая любовь, первый мужчина, первый ребёнок...

Ну да! Остальное — вторично. К остальному уже проторена дорожка...

Мне в ту ночь было хорошо. Не знаю, было ли так же хорошо ему...

— Ли, в твоём кафе найдётся порция виски со льдом?

— В нашем кафе только кофе, газированные напитки и лёгкие закуски. Виски, вино, пиво и прочее можно попробовать в ресторане. В этом же доме, вход за углом.

— Сначала я подумал, что ты здесь работаешь. А ты — руководишь! Кто хозяин?

Пожимаю плечами. Пустой вопрос, и мне не хочется отвечать. Тем более ответ ему вряд ли понравится.

— Ладно. Будем молчать дальше.

Домой Сильвио привёз меня на рассвете. Несмотря на усталость, спать не хотелось. Впечатления, наполненные ощущениями нежности, ещё неостывшей страсти, любовной истомы будоражили сознание.

Ванная с тёплой водой успокоила меня. И я в ней задремала.

«Это что? — спросила мама, показывая мне засохшее бурое пятно на платье. — Месячные?»

«Нет!»

Мама ахнула.

«Отец узнает, выпроводит из дома!»

«Я знаю... Я скоро сама уеду...»

Снова Сильвио появился у входа в наш дом через три дня. И увёз меня счастливую с собой. Сначала мы жили в небольшом бунгало, которое он снимал недалеко от работы. Работал он на угольной шахте специалистом по маркшейдерии. Сильвио объяснил, что он осуществляет пространственно-геометрические измерения в недрах Земли и чертит весьма сложные планы для горных инженеров. Тем и зарабатывает приличные деньги.

Правда эта работа была временной. Выполнив задание, он уволился, и мы переехали в недорогой отель. И моя жизнь с любимым человеком продолжалась. И я по-прежнему была счастлива...

У Сильвио имелись деньги. И он не был скупым. За пару месяцев совместного проживания у нас появился свой гардероб. Так что ужинать в ресторан мы ходили в приличных одеждах. А вот чем занимался мой мужчина после увольнения из маркшейдеров и как зарабатывал на нашу безбедную жизнь, меня тогда не интересовало. Не было материальных проблем — не возникало и вопросов.

Иногда он уезжал из города дня на два-три и возвращался уставшим, но счастливым. И делился своим счастьем со мной.

На следующий день мы садились в наш «кадиллак» и ехали в центр города в дорогой супермаркет, где он покупал мне какую-нибудь безделушку из золота с бриллиантами. А вечером в новом платье и в новых украшениях я сидела за столиком дорогого ресторана напротив любимого мужчины и излучала на него своё вполне осязаемое счастье. И он не оставался в долгу...

У Сильвио было много друзей. Они уважали моего любимого Сильвио. Они уважали и меня, его женщину. Был у Сильвио и лучший друг. Его звали Мартин Гор. Он часто приглашал Сильвио и меня в загородный дом, где мы купались, пили вино и просто отдыхали в тени пальм на берегу озера.

Я нравилась Мартину.

Мне он тоже нравился. Весёлый, умный парень. Ровесник Сильвио.

Я подозревала, что Сильвио и Мартин занимаются каким-то секретным бизнесом, который скрывался от меня. Если друзьям хотелось пошептаться о чём-то, они делали это украдкой. После очередного посещения виллы друга Сильвио уезжал в командировку в Мексику. А я скучала в номере на двенадцатом этаже в ожидании возвращения любимого.

В тот роковой вечер над городом разразилась гроза.

Сильвио был в командировке и отсутствовал четвёртые сутки. Дольше обычного. Я начала тревожиться.

Окна нашего номера выходили на юг. Именно оттуда и надвигалась чёрная туча. Могучие молнии ежесекундно выдёргивали из мрака картины городского пейзажа и рыжей, прожаренной солнцем прерии. Природа жаждала дождя.

Я стояла у окна и всматривалась вдаль. Автострада прямой линией тянулась от нашего отеля и упиралась в пустынный горизонт. Там была Мексика. Редкие лучики автомобильных фар на тёмном шоссе пробуждали во мне надежду на скорое возвращение любимого. Но его всё не было и не было.

Грозовая туча надвигалась угрожающе стремительно, молнии сверкали чаще, а гром превращался в беспрерывный оглушающий грохот.

Помню, как я спряталась под одеялом и закрыла уши ладонями. Легче от этого не стало. Мне казалось, что громовые удары сотрясают не только отель, но и весь город...

Сильвио вошёл в номер вместе с очередным раскатом.

Отлегло. Всё стало на свои места.

Я обняла любимого, мокрого, разгорячённого, уставшего и... испуганного.

— Что случилось, Сильвио? — крикнула я, стараясь перекричать громовой гул.

— Меня преследуют!.. — крикнул он. — Меня могут убить!

— Кто?!

Сильвио подбежал к окну.

— Меня преследуют арабы... и полиция!..

Посмотрела в окно и я.

Внизу у подъезда отеля мелькали синие и красные огни полицейских машин.

— Они? — спросила я.

— Полиция немного задержит арабов! Но они разберутся и нагрянут сюда вместе.

— Что им нужно?! — я обернулась к нему.

Сильвио показал мне кожаный баул, который держал в руке.

— Это на чёрном рынке потянет на десять миллионов. За этим охотится полиция. А это, — Сильвио показал мне пластиковую коробочку, — стоит три миллиона. И за этим сюда придут арабы.

Я ничего не понимала. Что находится в бауле? Что в этой маленькой коробочке? В такие коробочки упаковывают ювелирные изделия. Их Сильвио покупал для меня. И стоили они вместе с украшением не более ста долларов. А эта — три миллиона!..

— Ты сделал что-то плохое? Ты украл?

— Ну, вообще-то да... И будет очень плохо, если и тебя задержат как мою помощницу. Тебе нужно исчезнуть. И как можно быстрее. Преследователи скоро узнают, в каком номере мы зарегистрированы и появятся здесь. И полиция, и арабы... Не я им нужен. Они охотятся за товаром, который легко превратить в доллары.

Сильвио открыл баул. В нём лежали целлофановые пакеты, наполненные белым порошком.

— Это героин.

Я слышала, что в нашем городе процветает наркоторговля. Для наркодилеров нет более доходного места, чем приграничные города. И полиция штатов ведёт с ними борьбу.

Значит вот чем занимался мой любимый вместе с нашим другом Мартином! Сильвио привозил из Мексики героин, а Мартин его реализовывал. Поэтому у нас были деньги.

— А это — голубой Альтаир*.

Сильвио открыл футляр. Синий камень ослепительно сверкнул вместе с молнией.

— Этот алмаз похитили у богатого ливийца и тайно привезли в Мехико. Новый владелец предложил камень Мартину Гору. За три миллиона. По его поручению я ездил в столицу Мексики посмотреть на него. Ливийцы похоже узнали, где находится алмаз и напали на дом мексиканца. А я в это время был у него в гостях, оценивал товар. Во время штурма хозяин погиб, а я успел покинуть особняк, прихватив с собой эту «безделушку». Думал, продам её Мартину... Но арабы каким-то образом узнали обо мне и начали преследование. Их погоню я обнаружил только возле нашего отеля... Ливийцы не знают меня в лицо, но они узнали мой автомобиль. Я успел скрыться в отеле. Сейчас все выходы из него под их контролем. И они быстро узнают место моего пребывания...

— Давай выкинем всё это в окно! — крикнула я. — И у полицейских не будет доказательств, что ты причастен к героину. И его тоже! — я указала на алмаз.

Сильвио захлопнул футляр и посмотрел на меня.

— Ли! Окна нашего номера выходят на площадь. Сумка с порошком лопнет от удара, и товар погибнет. Если меня пощадят полисмены, то Мартин точно утопит в озере... А алмаз?.. Ливийцы прикончат меня в любом случае, получат они камень или нет. Думаю, мне следует сдаться полиции, а не арабам. Эти хоть не застрелят не разобравшись...

— Тогда — иди! Я не хочу, чтобы тебя убили!

И Сильвио заспешил. Переоделся и сунул мне в руку ключ от номера.

— Закрой дверь и никого не впускай. В крайнем случае, сделай вид, что спала, — он посмотрел на сумку с героином. — Ли, придумай, как избавиться от товара и не попасть в руки полиции, — он запихнул внутрь сумки футляр с алмазом. — А ещё — спаси себя и, если сможешь, это...

Сильвио пошёл к выходу, но вернулся и поцеловал меня.

— Мы не скоро увидимся. Прощай, моя любовь!

— Береги себя!

Закрыла за ним дверь. Подбежала к окну и подняла фрамугу. Посмотрела вниз. Усиливающийся дождь прозрачной стеной стоял передо мной. Ветра не было. Лишь молнии и пугающий грохот взвинчивали нервы. В клубах надвигающейся тучи с каждой вспышкой завязывались огненные узелки и с треском разрывали пространство.

Захотелось снова нырнуть под одеяло и заткнуть уши.

Потом ударило неожиданно сильно. Я бы сказала: тяжело. Гигантским молотом по огромной наковальне...

Заложило уши...

Внизу завыли сигнализации припаркованных на площади машин...

Снова смотрю вниз. Да, под окнами асфальт. Баул от удара разлетится вдребезги и десять миллионов размоется ливнем... Десять миллионов.

Посмотрела направо...

Рядом с подоконником при вспышке молнии сверкнула полоска карниза, тянущаяся от окна по стене до угла дома. Протянула руку и пощупала его поверхность. Шершавая плитка, приклеенная к бетону. Ширина сантиметров сорок. Наклон небольшой. Если поставить баул с товаром на карниз, он может удержаться, не соскользнёт.

Взяла баул. Тяжёлый. Килограммов двадцать. Подошла к окну и спокойно поставила на карниз. Попробовала на устойчивость, чтобы ни сковырнулся вниз. Опустила фрамугу. Посмотрела через стекло. Ёкнуло!.. Упали десять миллионов... Да не десять, а все тринадцать с Альтаиром!

Сверкнула молния... Святая Дева Мария! Стоит!

Делать вид, что я сплю? Это можно.

Да разве тут заснёшь! Там порошок и голубой алмаз висят над пропастью...

Что-то щёлкнуло в тот миг в моей голове. Всплыл наказ любимого Сильвио: сберечь себя и баул с товаром... Для этого нужно лишь незаметно покинуть номер.

Я открыла гардероб и достала прогулочные шорты и тенниску. Нашла в шкафу спортивные кеды. Переоделась. Привела комнату в порядок. Ключ от двери положила в карман. Выключила свет. Забралась на подоконник и с минуту привыкала к пугающей высоте.

Дождь шелестел. Сверкать и греметь стало реже. Подняла фрамугу до конца. Окно высотой около двух метров. Открытое поднятой фрамугой пространство примерно метр. Наклонилась и перешагнула на уличный подоконник. Держусь за притолоку, перехватываюсь за край окна. Сдёргиваю фрамугу вниз. Она соскальзывает до конца. Теперь открыть её будет невозможно. Запирающие щеколды поставлены на предохранитель. Назад возврата нет.

Мне показалось, что стучат в дверь. Прислонилась к стеклу, прислушалась. Да, кто-то громко и настойчиво стучал.

Наклонилась к баулу и медленно подняла его. Тяжести не ощущаю. Подумала: а не лунатик ли я? Развернулась спиной к окну и ступила на первую плитку карниза. Правая нога закрепилась. За ней последовала левая. Спина скользила по шероховатой стене. Неведомая сила тянула меня вперёд, равномерно перемещая немеющее тело к углу дома. До него метров пять или шесть. До мокрого асфальта, мерцающего лужами далеко внизу, около сорока.

Определяю себя в пространстве только при вспышках молний. Разрывы между ними являют абсолютный мрак. На мгновение прижимаюсь к стене. Потом снова иду на ощупь. Слева в дождевой вуали вспыхнул поток света. В номере кто-то включил электричество...

Карниз закончился и я, перемещаясь вперёд, вдруг обнаружила под собой пустоту. Хорошо, что вес тела держался на левой ноге. Спиной ощутила угол дома. Прижалась к нему. Удержалась. В очередной вспышке молнии заметила, что карниз имеет продолжение за углом. Он короткий, всего с метр, и упирается в площадку, на которой мелькнула серая статуя какого-то божества с трезубцем в руке и короной на голове. За божеством виднелся альков — ниша в стене с полукруглой аркой.

Осторожно зашла за угол. Вовремя. Сзади раздался голос, который на чистом английском воскликнул:

— Сэр, здесь только дождь!

Статуя оказалась одного роста со мной. В алькове было достаточно пространства, что бы войти в него и там прийти в себя.

Рука с баулом слушалась с трудом. Пальцы нехотя разжались, и сумка шлёпнулась на бетонный пол. При очередной вспышке сориентировалась и поняла, что в нише с божеством некоторое время можно сосуществовать. По крайней мере до тех пор, пока полицейские джипы перестанут окрашивать туманную изморось своими мигалками. Но сейчас они продолжают маячить у входа в отель.

Начался ливень. Крупные капли разбивались о статую и брызгали под арку.

Спустя несколько минут окончательно вымокшая пришла в себя. Набралась смелости и выглянула из алькова на другую сторону площадки и обнаружила в метре от неё балкон, на который можно перейти. Выход из балкона вёл в коридор нашего этажа.

Рвотные судороги начались внезапно. Меня просто скрутило и я, упав на колени к бетонным ногам бога, несколько минут изрыгала всё, что находилось в моём желудке. А в нём ничего и не было. Одна горькая вязкая слюна...

Это я потом узнала, что рвало меня не от пережитого стресса. Это — обыкновенный токсикоз. Я была беременна.

Сильвио по-прежнему сидел с чашкой кофе и ловил мои взгляды. А я помогала Жозефине раскладывать сырные нарезки в витрине холодильника. Потом мы накормили Джона куриным бульоном с фрикадельками и напоили чаем с бутербродами. Затем к нам спустились наши красавицы Сиси и Коко в любимых полупрозрачных пеньюарах и выкурили вместе с Джоном по сигарете. Работа для девочек будет только вечером. А днём они отсыпаются или вот... являются, срамницы, в кафе, чтобы поглазеть на посетителей и потрепаться с охранником.

На этот раз девочки приметили Сильвио и незаметно для меня стали строить ему глазки. И мой «любимый мужчина» не остался в долгу. Кивком подозвал меня, попросил сесть рядом и спросил:

— Ли, у тебя есть мужчина?

Я усмехнулась.

— Десять лет тому назад у меня был мужчина. Я его любила и ждала из опасных командировок. Однажды он ушёл и не вернулся. И похоже уже не вернётся никогда... А ты, Сильвио Санчес, вижу соскучился по женской ласке? Нет проблем!

Щёлкнула пальцами, привлекая внимание девочек к себе. Обе томно заулыбались и, фланируя между столиков, приблизились к нам.

— Ли, а ты?..

— Нет. Прошлого не вернуть... Лучше посмотри на наших красавиц.

— Наверное не дешёвое удовольствие?

— Для тебя Сильвио Санчес — за счёт заведения.

В его глазах забегали чёртики. Вот кобель!

Сиси и Коко засмеялись и увлекли кавалера наверх в будуары. Думаю, в кафе он возвратится не скоро. Этих ненасытных гетер я знаю хорошо... Кстати, придётся их оштрафовать за появление вне заведения во фривольном виде.

Позвонил Мартин Гор. Вывалил кучу приятных комплементов и спросил, когда я намереваюсь появиться у него дома в качестве хозяйки.

Я живу в престижном районе в шикарной квартире, совершенно свободная от мужчин. А в гостях в его особняке бываю редко. Несмотря на то, что этот мужчина мне нравится.

Сегодня я решу данную проблему... Ну, как точнее сказать? В общем, я дам согласие Мартину на наш союз. Вполне официальный союз.

Уже десять лет зовёт...

Мартин не упускал меня из виду никогда.

Неделю спустя после описанных событий, он пришёл в мой номер и предложил переехать к нему на загородную виллу. Я заявила, что буду ждать возвращения Сильвио. Тогда он предложил мне работу в одном закрытом заведении. Пояснив, в каком именно, добавил, что эта работа обеспечит мне безбедное существование. В свою очередь я осторожно спросила Мартина, какую жизнь он сможет гарантировать мне, женщине его лучшего друга, если я найду потерянный баул с героином...

Короче, депозит в пять миллионов с хорошими процентами теперь обеспечивает меня вполне. И делает совершенно независимой от обстоятельств.

Но Мартин не остановился на этом и назначил меня управляющей рестораном. Тем, что за углом от входа в это кафе. А ещё я приглядываю за нашим борделем. Заведение не для прохожих с улицы. У нас бывают приличные господа. Даже главный городской полицейский капитан Клиффорд Стоун часто заглядывает в наше кафе, чтобы выпить чашечку капучино с мятой, поболтать со мной, а потом заскочить на полчасика к Лулу.

Позвонил значит мой Мартин и я... согласилась-таки на приглашение к нему в гости.

Вечером обещал заехать за нами. За мной и за моим сыном.

У меня есть для Мартина подарок. Я храню его десять лет. Хотела вернуть Сильвио. Но видно не судьба.

Сейчас загляну в кабинет, открою сейф и посмотрю на сверкающий как звезда алмаз.

Я ещё не придумала ему новое имя. Может быть — Дар Нептуна? У этого бога я была в ту ночь в гостях. И он некоторое время хранил у себя этот камень...

Да, вот он... лежит на красной подушечке... в новом серебряном футляре.

Капитан Клиф Стоун по секрету мне рассказал, что ливийцы, гонявшиеся за Сильвио и алмазом Альтаир, в ту страшную ночь были задержаны федеральной полицией как агенты недружественного государства. Они сидят в тюрьме.

А Сильвио в ту ночь полиция не задерживала. И куда он делся, ни шериф, ни Мартин не знали. Правда, портье из нашего отеля заметил, что «латинос» из номера на двенадцатом этаже уехал в ту ночь на белом «кадиллаке» в неизвестном направлении...

А теперь, по истечении стольких лет, явился.

Но этот похотливый тип меня больше не волнует. Искорка давно угасла!..

Пора возвращаться в кафе.

Кафе как кафе. И охранник Джон в уголке — сидит на стуле, клюёт носом.

Жозефина суетится возле Сильвио. Он уже вернулся на своё место у окна и совсем не счастлив после посещения будуаров. Неужели проказницы Сиси и Коко загнали постаревшего жеребца…

Жозефина на вопросительный взгляд пожимает плечами.

— Да всё было ладно, Лили! Он спустился к нам, попросил минеральной воды со льдом. Сидел, пил, улыбался. Ему было хорошо... А потом прибежал Марек и попросил у меня бокал кока-колы. А этот, как увидел мальчика, так и спрашивает у меня: «Чей это ребёнок?» Я и сказала, что это сын госпожи Ли Браун. То есть ваш сын. И тут ему стало не по себе. Сердце наверное!.. Достал таблетки, начал глотать. Потом опять: «Сколько ему лет?» Тут Марек ему уже сам ответил: «Скоро исполнится десять!» И убежал, сорванец... А господин прислонился к окну, смотрит на улицу и молчит. Уже минут десять так сидит...

Марк Браун — мой сын. Он как две капли воды похож на отца. Вырастет таким же красивым мачо. У него закончились занятия в школе и он конечно же заглянул к маме на её службу. Я запрещаю Мареку приходить сюда. Но он не слушается... Не дай Бог увидит похотливых гетер!.. Всё-таки я их оштрафую!

Отсутствовала в кафе часа полтора. Всего-то ничего. А тут такие события!..

На столе перед Сильвио недопитый бокал с минералкой. Рядом валяется таблетка.

Жозефина ходит по залу, протирает столы. Настроение у неё испортилось...

Да наплевать! Он не стоит того, чтобы из-за него расстраиваться.

Нужно вызвать медиков и полицию... Пусть заберут его...

Посетителей нет. Они появятся вечером. Короче, скучно у нас.

Снова настраиваю диск с Кристиной Агилерой на комфортное звучание.

Её «Боль» созвучна с моей болью. Хочется спрятаться в уголок и поплакать...

Да ладно! Я своё давно выплакала...

Сегодня у меня первое свидание с Мартином. И не нужны мне красные от слёз глаза!..

А Кристина молодец. Поёт прямо-таки про меня:

«... Если бы у меня был один день,

Я бы сказала, как мне тебя не хватает.

С тех пор, как тебя не стало...

О-о-о, это опасно,

Это просто из ряда вон —

Пытаться вернуть время вспять...»**

Джон достал из пачки сигарету, показал на выход: «Пойду, покурю. Да, послушай, надо бы позвонить. Или пусть ещё посидит?»

Я улыбнулась: «Ему хорошо. Пусть посидит».

Он сидел за столиком и уже не дышал. Ему и вправду было теперь хорошо.

______

*Альтаир — звезда — альфа Орла

**Слова из хита К. Агилеры «Hurt» (Боль)

Москва

21.02.16.