Юрий ГОНЧАРЕНКО (г. Днепр, Украина)

ЕСЛИ…

Я не богат. Оттого

Дважды в сутки езжу в метро.

Сначала из дома — туда, потом с работы — обратно.

Дышу перегаром в лицо студенткам и старикам,

И рисую на темном стекле

Смешные картинки.

А все потому, что я

После работы — пью.

А выпив (ну, всякий раз!) бессовестно плачу.

Наверное потому,

Что я не богат. И что

У меня нет клочка земли

Где-нибудь на Майорке.

И начальник ебет мозги.

А дома ебёт — жена.

И лишь я ни ебу никого, потому, что все время пьяный.

И я езжу в проклятом метро. И дышу перегаром в лицо.

И рисую на потном стекле

Смешные картинки.

И все думаю, думаю, думаю, думаю. Если,

Если…

Если я стану богат —

Я куплю себе дом.

Где-нибудь на Майорке. Или хотя бы в Ницце.

И разведусь с женой. И напишу роман.

И застрелю начальника.

И мне ничего не будет.

И может быть я тогда

На радостях брошу пить.

А если я брошу пить, то перестану плакать.

И ездить в проклятом метро. И дышать перегаром в лицо.

И рисовать на стекле

Смешные картинки…

ЖЕНА ПОЭТА

Жена поэта не любит его стихов.

Жена поэта любит мыльные сериалы.

Такие, чтоб и про слезы, и про любовь.

Ну и, конечно, с трогательным финалом.

Жена поэта кормит поэта борщом.

В мужних карманах греет худые руки.

Или украдкой косится за плечо:

С кем это он общается там, в Facebooke?

Жена поэта, злую судьбу кляня,

С подругой по магазину в обед судачат:

«Мой, как нажрется, коня мне — орет — коня!

Опять, зоофил проклятый, свалил на дачу…»

Так и проходит странная эта жизнь.

Она — в телевизоре, он — в своих эмпиреях.

Им разойтись бы, да он и носка зашить

Сам, без нее, вряд ли себе сумеет.

Ну а она… Она — как и всё бабьё,

Держится за мошну, да за толстый крест.

Выпил? Проспится, что там… Зато — свое!

Бог не оставит, девки. Свинья — не съест. 

КАРЛСОН

Нет возвращения, как птице без ног,

 Это — неписаный закон.

 Если в кабине самурайский клинок,

 Как валидол под языком.

 О. Медведев «Карлсоны»

Карлсон, старый мой друг!

Ноги свесим — и с крыши…

Поплюем, как и встарь,

На родной Вазастан.

Кучевые вокруг.

Кувыркание стрижье.

Невесомым крылом

По щеке распластал

Завитушки мечты

Хулиганистый ветер.

Глянуть вверх — красота!

Глянуть вниз — защемит…

Мне с такой высоты

Проще будет подметить,

Что в знакомых чертах

Не сумел оценить.

Карлсон, преданный друг,

Ну, скорей полетели!

Видишь, лестницы зуб

Смял хрустящую жесть…

Мне что север, что юг,

Только — чтоб не в постели.

Только чтобы не вдруг,

А уж лучше как есть.

Что, бензин на ноле?

Не дотянем до рая?

Да и черт с ним! Дави

На гашетку, старик!

В этой мертвой петле

Пусть замрет, догорая,

Недопетой любви

Неоконченный крик…

Старый верный камрад!

Миг приходит внезапно.

Пяткой загнана вспять

Подоконника дрожь…

Ты и сам же с утра

Пожалеешь назавтра,

Если нынче опять

До него доживешь.

Что, обнимемся, друг?..

Плачу? Нет, это ветер.

Прямо как в первый раз —

Аж мурашки в груди!

Мишка выпал из рук

На последней примете…

Тем вернее для нас.

Ну давай, заводи!

ТУМАН

В тумане видны только фары нечастых машин,

нелепо и робко, подобно картинным слепцам,

на ощупь, гуськом ковыляющим вслед за другим;

тем первым, который дороги не знает и сам.

В тумане дома так похожи на призрачный флот,

летучим голландцем дрейфующий сквозь века,

попавший в объятья Саргасс или наоборот —

о зубы кораллов свои ободравший бока.

В тумане нет времени. Есть только вечность и ты,

бредущий в ничто одинокий земной астронавт;

где трутся о ноги невидимых кошек хвосты,

а может метёлки осенних неубранных трав…                                       

В тумане не видно, что дастся наутро взамен

того, что с рассветом ночные теряет цвета.

Но знай: из охапки осенних невыбранных тем

тебе, без сомнения, выпадет именно та,

что ближе тебе в этот кем-то отмерянный миг;

как свежая встреча, вдохнувшая в угли огонь,

как нужная книга, из сотен нечитанных книг,

сама, выпадая, из стройного ряда, в ладонь…

Туман не причина. Он сам — порождение причин.

Из тех, что частично живут и в твоей голове.

Туман, это — повод остаться один на один,

с собою самим, и найти все вопросы в себе.

Туман — это случай. Отчаянный случай успеть,

хотя б на мгновение мудрый отсрочить итог,

дождем невесомым на девственном выпав листе

случайным романтиком, сжатым до нескольких строк.

СЛУЧАЙНОСТЬ

В этот город случайный как тебя занесло?

Где собака с хозяином трут носами стекло.

Где давление к вечеру и осадки с утра,

А из гаджетов: клетчатый, чайник… еt cetera…

Может, ночью пропьянствовав, от вагона отстал?

Перепутав и станцию, и перрон, и вокзал;

По иронии случая, медью звякнув в мошне,

Со случайной попутчицей столковавшись в цене…

Что скребешься бродягою? Эти двери пусты.

Кушай сладкие ягоды или нюхай цветы,

От тягучей оскомины всё равно защемит…

Вы друг друга не поняли. Просто сделали вид.

Просто струны гитарные не давали вам спать,

Просто выпала на руку темно-русая прядь.

Месяц вытянул вороном шеи тонкую жесть…

Было вам в одну сторону. Ну а дальше? Бог весть!

Что ж ты снова артачишься? Блажь во взгляде скользит.

Думал, будет иначе все? Думал, только транзит?

Улыбнешься растеряно из-под дрогнувших век.

Так надеялся: временно. Оказалось — навек.

Вот такая история. Вот такой парадокс.

И дорожка проторена, да качает все в бок.

Без вины виноватые отвернетесь во сне:

Твоя бывшая — к кактусу, ты — к холодной стене.

ДЫХАНИЕ

Одни тренируют руки, другие ноги,

Третьи… Я тренирую лёгкие; я — почти чемпион.

На вдох — бью по ним информацией,

На выдох — качаю колеса

Велосипеда,

Еду на дачу;

Там

Играю в «улитку»:

Отключаю мобилку.

Включаю плитку.

Варю себе кофе

В турке

И слушаю пчёл…

И немного соседку

Которая

Из-за забора

Хает меня матюгами

За то,

Что я — съел её сливы,

Я — украл её доски,

Я — травил её кошку,

Я — «проклятый бандюга».

Я — «жидовская рожа»,

А я…

Я — тренируюсь;

Я — почти чемпион;

Хоть мне

Немножечко грустно,

Мне — не очень комфортно,

Мне — почти что не слышно пчёл…

Я — выключаю плитку,

Я — включаю мобилку,

Я — посылаю соседку,

Я делаю вдох.