Dixi

Архив



Виктор ЕРЁМИН (г. Москва) СУББОТНИК В НАШЕМ ГАРАЖЕ

Еремин

Эта история случилась прошлой весной в апреле. В нашем гаражном кооперативе намечался ежегодный субботник: надо было как обычно красить крышу, стены, забор и ворота. Планы громадные, нужно всё подготовить. Для этого под вечер специально выбрался из дома и пришёл в гараж. Застал уезжающего председателя кооператива, или, как мы его зовём, завгара, перекинулся парой слов. Он мне всё о том же: «Скоро-скоро субботник! Пора-пора! А ещё конь не валялся. Ты тут по возможности начни, а?»

Да знаю я без указивок! Взял метлу и полез на крышу сметать прошлогоднюю листву. Огляделся: ух, как же красиво вокруг! Внизу копошатся люди, бегут по улице и не знают, что на них смотрят. Забавно слушать обрывки диалогов, догадываться — кто эти люди? Куда сейчас идут? Темнеет, ползут фиолетовые тени от леса. Сумрак полон весеннего пересвиста птиц. По ветвям прыгают серые белки. Пустые скворечники над головой — один из них я сделал! — уже ждут своих жильцов. А запах! Дурманящий запах новой весны. Одно удовольствие сейчас метлой помахать.

— Вы кто, охранник? — вырвал меня из благодушия окрик. Двое вошли в ворота.

— Нет, я владелец гаража, вон тот мой, номер тринадцать.

— А где заведующий?

— Дома уже.

— Звоните! Мы из управы района. У вас краска есть?

Краска в кооперативе была. Я сам видел, как заведующий гаражом затаскивал тяжёлые банки в бокс. Выбрать краску в наше время всеобщего суррогата стало нелёгким делом: любая безбожно выцветает и белеет прямо на глазах. На этот раз мы шиканули и закупили фирменную, заграничную. И я, распираемый гордостью, сглупил:

— Есть краска!

— Звоните заведующему, сейчас придут люди, красить будем!

— Как красить? Ночью? Какие люди? За плату?

— Всё бесплатно. За час управимся. Звоните!!

Всё смешалось в голове. Бесплатно? Это хорошо, но за час такой сложный профиль не покрасить, я-то знаю!

— Посмотрите — уже звёзды на небе горят!

— Не ваше дело! За сегодня всё должно быть покрашено, завтра префект инспектирует район. Звоните!

Почему сейчас? Сегодня восьмое, субботник шестнадцатого, общегородской субботник вообще двадцать третьего. Кому и зачем нужно сейчас??

Я пытаюсь объяснять, меня никто не слушает. Приказ не обсуждается, неисполнение карается. Интересуюсь:

— А удостоверение у вас есть?

Вошедшие покрутили перед лицом лиловыми корочками. Тот, что попредставительней, скомандовал другому, поплоше:

— Я за рабочими! Оставайся здесь и контролируй! Всю улицу за сегодня надо покрасить!

Я позвонил председателю и как сумел объяснил ситуацию. Сказать, что он удивился — это не то слово. Выкрикнул только: «Ждите меня!»

Уже сильно стемнело, включились уличные фонари. В ворота робко зашли три таджика в оранжевых жилетках, испуганно огляделись вокруг.

— Это и есть ваши рабочие? — я задохнулся от бешенства. — Где у них кисти? Они что, руками размазывать будут? Краску же разбавить надо. Вы и без растворителя, и без вёдер?

— А у вас что, нету, что ли? — от представителя ощутимо несло перегаром. — Давай телефон председателя! Сейчас всё покрасим!

— Да не дам я вам телефона. Ночью без света никто не красит, это нарушение всех строительных норм. Так что валите отсюда спокойно и с достоинством, господа…

— А ты кто такой?? — взъерепенился представительный.

— Я — член правления кооператива. А ты кто такой?

— Вот именно, член!

— Не хами, умник! Там в управе ты тоже, смотрю, далеко не ферзь! Ты до сих пор не назвал мне ни своего имени, ни отчества, ни фамилии!

— Перебьёшься!

— Тогда и с телефоном председателя перебьёшься! Звони в свою префектуру, там должно быть записано.

Таджики равнодушно и устало слушали нашу перебранку, переминались с ноги на ногу, потом сели на корточки, кому-то позвонили, поняли, что работать не надо и тихо ушли.

Представитель нервно звонил начальству, не мог связаться и от этого ещё больше злился:

— Ты мне за это ответишь! Невыполнение распоряжения управы района!

— Ночью красить не дам! — окончательно разозлился я. — Нашей краской наши же стены! Очковтирательство! Вы ерунду накрасите, а нам переделывать!

— Да мне легче вас снести, чем разговаривать!

У меня опустились руки: гаражи сносят повсеместно, им ничего не стоит пригнать бульдозер. Сам видел не раз. Я стоял бледный от безнадёги и несправедливости. И всё же что-то в нём не так...

— Попрошу на выход! Это закрытая территория, — решился я.

— Я завтра же ставлю вас под снос!

— Нас такие каждые полгода сносят!

 

Он ушёл. Я стоял, а на душе тоскливо: может я своим поступком всех подставил? Может не надо так с незнакомцами?

Влетела в ворота машина нашего председателя, он нервно выскочил из двери:

— Где они? Где? Как же так? У меня для работы ничего нет! Где они?

— Михалыч, я их выгнал. Прости если неправ, но слепому видно: чиновничий беспредел! Меня всего колотит. Я виноват. Прости!

Евгений Михайлович помолчал, махнул рукой:

— Да нет, Виктор, всё правильно. Предписания нет, до меня никто не дозвонился, документы не показали. С запахом, говоришь? Тоже плюсик в нашу пользу. Какие-то мелкие сошки выслуживаются. Но дыма без огня не бывает! Значит, в руководстве происходят брожения. Тянуть дальше нельзя! Собираем субботник немедленно, в самую ближайшую субботу. Обзванивай всех!

 

* * *

Легкий морозец, голубое небо, девять утра субботы. В фуфайке и старых ботинках я получаю краску, валик на длинной ручке и снова лезу на крышу.

Завгар Евгений Михайлович, жилистый невысокий живчик за шестьдесят, уже бегает и бестолково суетится. Масса дел: расставить, раздать, разбавить, размешать, ведра — грабли — кисти — валики, и так по кругу.

— Евгений Михалыч! А ты поразузнал, кто это приходил тогда вечером? Что за клоун?

— Мне сказали, что да, есть такой в управе. Смотрящий по району.

— То есть как — смотрящий? Девяностые что ли на дворе? Чай управа, а не шалман. Есть инженер, техник, специалист, наконец. А он-то кто?

— Не знаю. Сказали — смотрящий.

Вот оно как, значит. Сколько лет прошло, а жаргон не меняется.

Кто мне ответит, зачем нужны гаражи? Тут ответ не банальный…

Стремление свалить в кучу всё то, что не влезает в машину, у автомобилиста заложено в генах. Свалить, но не вывалить в помойку — вдруг когда-нибудь пригодится.

Однажды я был очевидцем сноса ракушек городской администрацией. Она, эта администрация, поставила нарядные пластиковые навесы, попутно заработав денег на продаже мест. Новые владельцы встали под пластик, и — по пакетику, по коробочке, по канистрочке — стали навесы заполнять. Хомячиное скопидомство неискоренимо.

А есть стены — что? Ну конечно! Нужна смотровая яма. Хотя... кого мы обманываем? Это «Жигуль» или «Волгу» можно отремонтировать самим, сбив из ямы монтировкой глушитель или эффектно снять рулевые пальцы торированным ударом кувалды. А вот как влезть в современный джип или «Тойоту» с ГМП? Тут прямая дорога в сервис. Ямы превращаются в погреб и забиваются банками с огурцами. Постепенно гараж уплотняется домашним хламом и — вуаля! Машину уже негде ставить! Она собирает пыль снаружи дверей вместе с амбарными запорами. И вот уже не посидишь в объёме четыре на шесть душевно с мужиками, и женщину для романтики не пригласишь.

Наши двадцать пять гаражей строились в то уже легендарное совковое время самозахвата пустырей, когда чиновники решали вопросы не за яхты и контрольные акции, а лишь за конфеты и коньяк. Лично знал человека, пробившего в главке строительство жилого дома за ящик коньяка и ведро донских раков.

В то застойное время железо валялось ненужным хламом на задворках, а главное — автолюбители были молоды, полны энтузиазма! Когда я прохожу вдоль ряда ворот, по ним видно, как отчаянно лепилось автовладельцами светлое будущее. У кого-то дверь из трёх кусков стального проката, у кого-то из одного. У кого-то из клёпанных фрагментов на манер царского броненосца. (А эти чудики из управы за час собирались фасад покрасить!) Кто-то обварил стены и даже крышу по кругу решёткой для защиты от грабителей. А сам — умер, такие дела. И теперь престарелая жена и равнодушные дети перестали ухаживать за недвижимостью, и железный ящик медленно сползает в овраг. И такая история в половине боксов.

Словом, зелёный нестройный ряд советских гаражей доживает последние годы и бесконечно мозолит глаза чиновникам всех мастей. Доклюют, ох, доклюют, злыдни!

Первым строителям гаража уже под семьдесят. Мне думается, что им, приехавшим в Москву из деревни, очень хотелось построить что-то своё, одноэтажное, привычное, сараюшку, но ближе к природе. И теперь они солидно ковыляют на субботник, а следом, выспавшись, бодро подтягивается уже новообращённая типа меня молодёжь. Я пришёл сегодня первым и размазываю по крыше краску, мне сверху видно всё происходящее, и все действующие лица.

Вот гараж № 6, владелец — бывший лётчик. Он распахнул двери, а за ними стоит чёрная «Волга». Когда-то немыслимый шик, теперь ржавенькая старушка. Лётчику отняли ногу, он на «Волге» ездить не может, завёл с трудом, пострелял глушителем, почихал мотором, побренчал, погудел, заглушил. Пошёл красить забор — с костылём, приволакивая свой протез. Сознательный мужик, старая закалка!

Явился мой сосед, гараж № 12. В кожаной куртке, в брючках со стрелочками, высокий и надменный. Брезгливо взял метлу, грабли, брезгливо ковыряет листву. Завгар вертится ужом на сковородке — надо всем раздать инвентарь, попутно собрать деньги за квартал, размешать краску сразу в трёх вёдрах.

Брезгливый начал возмущаться: мол, почему так всё идиотски организовано? Где перчатки? Где валики? Валики почему без держателей? Ах, да что вы мне рассказываете? Я сам был начальником АХО, я всё знаю! Взбешённый завгар от злости вылил в краску вместо растворителя солярку, окончательно рассвирепел, взял с брезгливого деньги за квартал и послал домой.

У завгара огромнейший двойной гараж с кучей пристроек, с погребом, в котором не стыдно пустить метро. Когда-то построенная на три семьи, а теперь уже бог весть зачем нужная почти шестикомнатная квартира. Сам уже в возрасте, брат умер, дети разлетелись, теперь хоромы превратились в шикарный чемодан без ручки — нести невозможно, выбросить жалко.

Пришёл врач, гараж № 8. Аккуратненький старичок-еврей с домом где-то в Испании. Посокрушался на текущие времена, поведал, как хороша жизнь пенсионера за бугром, удивился, что гараж ещё не снесли. Сам работать не стал, заплатил за всё деньгами, понял, что среди чумазых кооператоров он лишний и тихо исчез.

Работа кипит у нас во всех углах: кто чистит, кто красит, кто отрывает кривые заборины и рихтует после зимы. Холодно, завгар надел полицейскую шапку-ушанку с кокардой и своим видом смешит всех до колик.

А шапку ему подарил Федя № 5, офицер полиции, балагур и пьяница. Любитель пожарить шашлыки прямо на территории. Он сегодня носит мусор. Игра слов, однако!

Пришёл казанский татарин № 21, таксист высших сфер. Балаболит, не покладая языка! Но всегда интересно, у него талант. Бог с ним, что как все болтуны работник он так себе. Пусть рассказывает про Америку, про Европу, про Никулина, с которым пил, про Трахтенберга, у которого выиграл, про юмориста Евдокимова, с которым дружил. Тысячный раз я выслушиваю его байки, его анекдоты с акцентом под узбеков, кавказцев, америкосов — не надоедает. За этим он в общем-то и пришёл: побалагурить и водочки попить. И покрасить забор между делом. Человек он себе на уме, крутится среди богатеев и поднахватался снобизма. Но сегодня он просто весёлый сосед по гаражу.

Сноровисто работает № 10, бывший калужский профи-пчеловод, и как все пчеловоды философ и правдоруб. Жалко, продаёт гараж и уезжает, а работяга каких поискать и мастер на все руки. Наверное, по-пчелиному, нашёл цветочное место.

Старики старательно красят свои участки, один — после операции, другой — после болезни. Сегодня на редкость многолюдный субботник, пришли почти все. Уговор суров — либо работай сам, либо плати деньги, наймём таджиков.

Пришёл с палочкой даже старина-хохол № 24. Задолженность заплатил не полностью, то ли из врождённой жадности, а может и принципа. Я, мол, натурой отработаю! И вот с палкой в одной руке, банкой в другой, кисточкой в третьей начал мазать забор. Кричит: «Не красьте крышу! Я сам! Я сам!» Вот только как он с больной ногой полезет? Чудак! Не обычный чудак — жадный. Но не двужильный. Намаявшись с забором, за покраску крыши таки заплатил четыреста рублей. Ушёл.

Парень из № 23 красит вдвоём с женой. Счастье, у кого такие жёны! А кто-то пришёл на работу вместе с гостем из Ростова. Правильно, не оставлять же гостя дома одного.

И наконец на сладкое пришёл тот, кого давно не видели и не ожидали: № 25. Еле идёт, глаза глубоко ввалились, речь едва слышная, невнятная, про таких говорят: «Старик накануне...» Но преклонные годы не могут сломить в нём какое-то безумное упрямство из области «всем назло». Его гараж — последний в ряду, самый примечательный. Больше всех в высоту, как городская квартира: на бетонном фундаменте, с двумя входами, с массивной крышей и проваренными уголком воротами. Среди мужиков ходят слухи про шестиметровый подвал. Но ещё будучи здоровым мужчиной, владелец отказался платить взносы, вообще послал всех подальше с выплатами и отработками. В результате все земельные налоги платим за него мы. И даже снести его гараж как неплательщика проблематично — он создан с основательностью противоатомного бункера. Но из жизни не выпадешь, всё равно к председателю придёшь!

Свой огромный железный ангар владелец никак не использует, в нём ржавеет ветхий «Жигуль». Не сдаёт, не продаёт. И, по слухам, имеет ещё один такой же в другом месте. Вот зачем, ума не приложу, зачем пожилому человеку содержать это чудо? Как память о нечеловеческом труде, потраченном на возведение, после которого и жить оказалось некогда? Или как дурацкое изваяние протеста против здравого смысла? Я спросил: «Почему не продаёте?» Забубнил что-то невнятное. Работать не стал, да и не смог бы. Отдал какие-то деньги не полностью, поорали друг на друга с завгаром. Ушёл. Странный тип!

Уже который час я вожу валиком краску на пару с дедом Михаилом. Разговоры неспешны, монотонная работа располагает к размышлениям.

Да, надо признать, сейчас гараж становится анахронизмом. Кто ездит часто и помногу, у тех гараж только отнимает время. Овощи выращивать нерентабельно, домохозяйки покупают мытую израильскую морковь. Темп жизни диктует свои правила, даже обслуживать машину самому накладнее сервиса. Гаражи пустуют и захламляются, они перекошены и требуют внимания и ухода. Они портят вид и занимают много городского пространства. Идеальный выход для мегаполиса — это машино-место. Удел горожанина — унылая бетонка между двух прочерченных полос. Однако витает в нелепых самостроях своё очарование, потому что в них вложена частичка души…

 

После трудов мы засели с мужиками позади наших гаражей в лесу. Наскоро сполоснули руки из рукомойника, расположились за столом-времянкой, который соорудили из досок. А на нем котелок со свежесваренной картошкой, зелёный лук, курочка гриль, домашние соленья из местных погребов, а среди них гвоздём застолья — солёные рыжики, и запотевшие поллитры. Отмечали субботник, Пасху, весну, хорошую погоду, да просто встречу! Пили за здоровье председателя, за трудовой героизм лётчика на одной ноге, травили анекдоты и дружно ржали. Разговор крутился вокруг баб, дач, далёкой армейской службы и политики, мать её... И, как водится на Руси, доходило чуть ли не до драки в споре о прошлом и будущем страны.

А я, захмелевший от рюмки самогона, сидел с блаженной улыбкой. Дорогие мои мужики! Каждый из вас — интереснейшая история. Жаль, ах как жаль, что нас снесут, и будем в рафинированном мире парковок толкаться попами и собачиться из-за поцарапанных зеркал. А вот так, на природе, по-свойски, вряд ли посидим. Вспомните Визбора:

Да, уходит наше поколение —

Рудиментом в нынешних мирах,

Словно полужесткие крепления

Или радиолы во дворах.

 

* * *

И вот уже ноябрь. Ночью подморозило. Я иду в гараж по скрипучей тропинке. Открываю железную дверь и сбиваю первые хрустальные сосульки с крыши. Мои ворота добротно покрашены и за лето нигде не выцвели. Видно, что краска попалась замечательная! Ядовито-зелёная на фоне первого снега.

Со мной здоровается мой сосед — председатель.

— Что, Виктор, зима? Снова снег чистить и замки отогревать! Резина зимняя не нужна?

— Да я тебе уже говорил: не надо, у меня пока в порядке.

— Зайди ко мне, оплати за квартал. Энергию опять на два рубля подняли.

Пока завгар шевелит губами, считая купюры, вписываю фамилию в засаленный гроссбух.

— Какие новости?

— Да вот, с дальнего гаража владелец умер. От сердца. Уже и дочь переоформлять приходила.

— Надо же.

— В префектуре начальник новый.

— Как же так? Почему?

— Да вот так: в сентябре выборы были, пришёл новый префект. Привёл свою команду, старых всех уволил. Какого-то молодого на гаражи поставил.

У меня кольнуло сердце: а не тот ли самый...

 
html counter